Отцовский штурвал (сборник). Валерий Хайрюзов

брезент веревках, выкарабкался на воздух. Сапрыкин схватил его за рукав и потащил куда-то в темноту.

      – Берег подмыло, и сосна, за которую мы привязали самолет, повалилась в реку, – на ходу возбужденно говорил Сапрыкин. – Изотов побежал уже туда, а я за тобой.

      – Мужики, давайте сюда! – раздался из темноты голос Изотова. – Я его держу. Здесь вроде бы течение послабее.

      Сушков, не разбирая дороги, бросился на голос, ветки больно хлестнули по лицу. Уже рядом с рекой ноги потеряли опору, и он кубарем скатился в низину, прямо на стоявшего в воде Изотова.

      – Осторожнее, медведь, – чертыхнулся тот. – Держи конец, уносит. Не могу больше.

      Сушков схватился за трос и тут же почувствовал, как ожгло ладони, самолет тащило по течению.

      – Упрись, упрись, дальше обрыв! – предостерегающе крикнул Изотов.

      Сушков выставил вперед ноги, выгнулся дугой, трос перестал скользить. Наступило шаткое равновесие.

      – Ребятки, потерпите минутку, – молил сзади Сапрыкин. – Я сейчас сплаваю, привяжу другой конец.

      Он сбросил куртку, сапоги и, держа в руке веревку, поплыл к самолету. Не вылезая из воды, привязал ее к подкосу и вернулся на берег. Через несколько секунд трос в руках Сушкова ослаб, Сапрыкин утянул самолет с русла. У берега течение было слабое.

      – Холодная, сволочь, – выругался Сапрыкин. – Как у нас в Ангаре.

      – Ты давай подтягивай, сил нет, – буркнул Сушков.

      – Мы его, голубчика, сейчас в низинку подтянем, – весело ответил бортмеханик. – Там он никуда не денется. Ишь ты, самостоятельность проявил. Я тебе покажу, как от меня бегать.

      – Иди помоги Никифору, – сказал Сушков Изотову. – Я здесь один подержу.

      Изотов отпустил трос, бросился к Сапрыкину. Вдвоем они подтянули самолет к берегу и привязали веревку к дереву.

      Сушков бросил трос на землю. Присев на поваленную сосну, снял сапоги, вылил из них воду. Тяжело дыша, к нему подошли Сапрыкин и Изотов. Втроем зацепили трос еще на одном дереве.

      – Сейчас бы стаканчик пропустить, – заикаясь, сказал бортмеханик. – Продрог, спасу нет.

      – Ну, так в чем дело, сбегай в магазин. У меня нету, – улыбнулся Сушков.

      – У меня есть, – неожиданно проговорил Изотов. – Бутылка армянского коньяку.

      – Вот как! – Сушков с интересом посмотрел на него. – Ну что ж, накрывай на стол. Я переобуюсь и подойду. А где Лохов?

      – В кабине сидит, где же ему быть, – ответил Сапрыкин. – Когда понесло – благим матом орал. Спасите! Я грешным делом подумал, медведь в самолет залез и в кабине его там прижучил. Ну а когда увидел, что держим самолет, – приутих. Все над златом чахнет. Да хоть бы над своим.

      – Ладно. Не трогайте его, – миролюбиво протянул Сушков. – У каждого свой устав. Груз пропадет – нас тоже по головке не погладят.

      Бортмеханик с Изотовым ушли, Сушков остался один. Глухо шумела река, рассвет погасил звезды, отчетливей стали видны очертания самолета.

      «Далеко ли отсюда Лена?» – в который