Игры сердца. Анна Берсенева

вздохнул Иван. – Давай-ка зайдем в кафе.

      – Зачем?

      – Пойдешь в туалет и наденешь колготки. Вон ноги все мокрые уже.

      Юбка у нее была длинная, какая-то чуть ли не монашеская, но ноги все равно виднелись в просвете между подолом и рваными туфлями. И они действительно были мокрые – блестели так влажно и соблазнительно, что Иван судорожно сглотнул и пожалел, что не остался с Севериной в мастерской еще на часок.

      «Что за девка? – подумал он. – В эротомана тут с ней превратишься!»

      В кафе они были одни. Стоял полумрак. Музыка не громыхала, а звучала негромко, с пошлой интимностью. Или просто ему везде сейчас мерещился интим?

      – Иди надевай, – сказал Иван, протягивая Северине пакетики с колготками. – Я тебя подожду.

      Северина ушла, а он сел за столик. К нему сразу же подошел официант и положил перед ним меню.

      – Давайте два салата, – не глядя в меню, сказал Иван. – Посытнее, с майонезом. И два горячих, тоже посытнее, мясное что-нибудь. И десерт.

      – Что-нибудь с масляным кремом? – поинтересовался официант.

      В его голосе прозвучала насмешка.

      – Да! – рявкнул Иван. – И два кофе со сливками. И побыстрее.

      Видимо, его глупое состояние было заметно всем. Сознавать это было противно.

      Наверное, официант понял, что клиент не расположен к шуткам. Когда Северина вернулась из туалета, салаты уже стояли на столе.

      – Мы будем есть? – спросила она.

      – Будем, – мрачно кивнул Иван.

      – Но ведь у вас не было аппетита.

      – Не было, а теперь появился. Зверский аппетит. Садись.

      Странно было, что она называет его на «вы». Она была первая женщина, которая, переспав с ним, не перешла на «ты». Это беспокоило и раздражало. А то, что он помнил, как она сказала: «Я полюбила вас с первого взгляда», – беспокоило еще больше.

      – Ешь, – сказал Иван.

      И сразу же понял, что это прозвучало грубо, как команда. А какое право он имел отдавать ей команды?

      – Я правда проголодался, – объяснил он, виновато улыбнувшись. – А вдвоем же веселее есть, да?

      Она не ответила – похоже, потому что не знала, веселее есть вдвоем или нет. А может, еда вообще не казалась ей веселым занятием.

      Как бы там ни было, Северина села за стол. Салат она съела так же быстро, как раньше яичницу.

      – Спасибо, – сказала она, положив вилку на пустую тарелку. – Мы можем идти?

      – Можем, – кивнул Иван. – Но не пойдем.

      – Почему?

      – Потому что я не наелся. Сейчас горячее принесут.

      – Вы обманываете меня. Но ваш обман нисколько не обижает. Как странно!.. – задумчиво сказала Северина. – Раньше я не понимала, почему возвышающий обман дороже тьмы низких истин. Я думала, здесь какая-то неточность или слабость. Но оказывается, все именно так.

      – Ты художница? – спросил Иван.

      – Нет. Я поэт.

      – А!.. Вон оно что.

      Это хоть немного объясняло ее поведение: значит, она все время придумывает стихи, то есть уверила себя в том, что должна их придумывать,