Святой язычник. Михаил Деревянко

воли мне ничего не надо.

      Воевода вплотную подошел к Острожко и пристально посмотрел ему в глаза.

      – Хорошо, я дам тебе волю, но при одном условии: ты останешься у меня на службе.

      – Воля – не разменная монета. Ее не разделишь на части. Она или есть, или нет.

      – Но ты мне нужен.

      – Добрыня, я всегда служил тебе верой и правдой. Хочу служить и дальше. Но решать буду сам.

      Воевода тяжело вздохнул, снова отошел к шахматной доске, долго смотрел на деревянные фигурки.

      – Так тому и быть! Но вначале выполни все, что обещал.

      Забава четвертая. Представление

      В зале для пиров было еще ужаснее, чем на княжеском дворе. Там хоть утренний ветерок слегка освежал воздух. Здесь же отсутствовал даже намек на вентиляцию. К тому же плотность лежащих вповалку тел на заранее приготовленной соломе была значительно выше. Богатырский многоголосый храп сотрясал своды терема. Острожко едва не стошнило. В сплошном смраде он едва различил одиноко сидящего за столом Громыхало. Окружающая среда никак не влияла на его могучий организм. Он ее попросту не замечал. Наполнив кубки вином, отрок терпеливо ждал Острожко – он не пил в одиночку. Увидев мечника, Громыхало радостно замахал руками:

      – Где ты пропадал?! Я весь слюной изошел. Иди скорее сюда. А то вино прокиснет.

      Повторить трюк с вывихнутой ногой тайный советник не решился и, заткнув нос и стараясь ни во что не вляпаться, с трудом пробрался к столу.

      – Как нога? – участливо спросил Громыхало.

      Острожко исподволь и с опаской взглянул на богатыря, опасаясь подвоха, но тот смотрел настолько искренне, что ничего не оставалось, как с глубоким чувством признательности ответить:

      – Спасибо, друже. Это был всего лишь легкий вывих, но тогда ты меня здорово выручил. Cейчас я чувствую себя превосходно.

      – Так выпьем же за здоровье! – поднял кубок Громыхало.

      Слабенькое, но приятное на вкус греческое вино лишь освежило рот, и дружинник потянулся за амфорой. Однако Острожко решительно смахнул с дубового стола пустые кубки.

      – Громыхало, ты догадываешься, почему я так долго отсутствовал?

      – Не-е-т, – протяжно ответил отрок.

      – Нам поручено дело чрезвычайной важности.

      – Приказывай!

      При этом дружинник мотнул головой, как верный и преданный пес.

      – Нужно немедленно очистить княжеские хоромы и двор от пьяных и нечистот.

      – Что, все на свалку? – вытаращил глаза Громыхало.

      – На свалку только мусор. Все остальное грузить на телеги – и в Почайну. В проточной воде они быстро очухаются. А не очухаются, так то не наша вина.

      – А вельмож? – озабоченно спросил отрок, указывая на многочисленных мертвецки пьяных воевод и бояр.

      – А ну их… – зло ответил Острожко, но тут же спохватился: – Их – в баню!

      Громыхало расхохотался, повторив понравившуюся шутку:

      – «А ну их в баню!» – хорошо сказано, друже. Надо запомнить. Можешь на меня положиться. Я не подведу.

      После такого ответа Острожко со спокойной