Святой язычник. Михаил Деревянко

постони, постони – полегчает, – посоветовал Острожко.

      Богатырь перевел взгляд на тайного советника и невольно улыбнулся:

      – А тебя кто так разукрасил?

      – Да с Добрыней слегка повздорил.

      – И за что он тебя так?

      – За верную службу…

      Дружинник тяжело вздохнул:

      – Чем больше стараешься, тем больше получаешь тумаков.

      – Тебе легче, Громыхало. Ты свободный человек и вышел на бой по собственной воле. А я холоп. Меня бьют, не спрашивая.

      – Не горюй, друже, будет и на нашей улице праздник.

      – Будет, друже, обязательно будет!

      Пока два горемыки делились друг с другом своими бедами, Добрыня караулил Олафа. По расчетам воеводы, тот вот-вот должен был нанести визит Великому князю. Ярл наверняка сделает все, чтобы Владимир именно его дружину послал в Византию, и Добрыня был просто обязан присутствовать на этой встрече. Все должно быть разыграно, как в шахматах…

      Викинг не заставил себя долго ждать. К терему Владимира он двигался так стремительно, словно шел на штурм вражеской крепости. Добрыню Олаф не заметил, и воевода поспешно рванул наперерез:

      – Будь здрав, ярл!

      – Будь здрав, воевода, – не останавливаясь, ответил викинг.

      – Уж не к Великому ли князю спешишь?

      – Откуда ты знаешь?

      – Да я сам к нему тороплюсь.

      – И зачем?

      – Буду проситься на службу в Царьград.

      Подняв кучу пыли, Олаф резко затормозил и вперил огненный взор в Добрыню.

      – Как?! Ты – в Царьград?

      – Cамо собой! Кто же откажется от такого лакомого кусочка? Императоры за хорошую службу злата не пожалеют. Тут, в Киеве, столько за сто лет не наскрести! Думаю, Великий князь меня отпустит. Не один год служил ему верой и правдой. Заслужил же я хоть какую-то награду.

      Добрыня говорил доверительным тоном, словно открывал близкому другу сокровенную тайну. И вдруг спросил:

      – А ты зачем торопишься к Владимиру?

      К тому времени Олаф уже никуда не спешил, а лишь ошалело смотрел на воеводу. Тот даже стал опасаться, как бы викинг не отказался от своих замыслов в его, Добрынину, сторону. На этот счет воевода явно заблуждался. Викинг быстро пришел в себя и вместо ответа посоветовал:

      – Послушай, Добрыня, не ходи к Великому князю.

      – Это почему же?

      – Потому что я сам пойду в Царьград.

      Воевода изобразил крайнее изумление.

      – Как?! И ты? Вот это новость! Ты же только что из Византии. Раз там так хорошо, то чего не остался? Чего бегаешь то туда, то сюда?

      – Тебя не спросил, – огрызнулся ярл, все больше наливаясь яростью.

      Добрыня попал не в бровь, а в глаз. Самостоятельные попытки Олафа попасть на службу к императорам ни к чему не привели. Правители Византии откровенно опасались варягов и не доверяли им. Поэтому викинги вернулись из Царьграда несолоно хлебавши, пограбив по дороге лишь мелкие селения. Воевода умышленно задел викинга за живое, но вида не подал, а лишь лукаво вздохнул:

      – А