Святой язычник. Михаил Деревянко

дядя, жить без нее не могу!

      – Но ты же ее в глаза не видел!

      – Ярл Олаф сказывал, что она краше солнца.

      – Олаф – дикарь, – возразил Добрыня, – для него все красиво, что блестит.

      Воевода бодро спрыгнул с постели, став босыми ногами на огромную медвежью шкуру, и торжественно обратился к Великому князю:

      – Владимир, а вдруг она не так красива? А вдруг не так хороша?

      – Принцесса?! Быть такого не может! Она же дочь красавицы Феофано, самой прекрасной женщины во всем свете.

      – А полоцкая княжна Рогнеда?

      – А что Рогнеда?

      – Помню, о Рогнеде ты сказывал то же самое, что теперь молвишь об Анне.

      – Да, она красива, но согласись, дядя, что нрав у нее ужасный.

      – Но чтобы это узнать, нам пришлось сжечь Полоцк. Не слишком ли большая цена?

      – Ты еще и гречанку Юлию вспомни, – огрызнулся Владимир.

      – А как же. И красива, и сладка… Ради нее Киев захватили, Ярополка порешили. И что? Гречанка теперь тебе и даром не нужна.

      – Ну и что, – возразил Владимир, – зато теперь подо мной и Полоцк, и Киев.

      Добрыня расхохотался.

      – Нет, княже, с Царьградом этот номер не пройдет.

      – Еще как пройдет! Дружина у меня сам знаешь какая.

      – Дружина у тебя крепкая, но с дружиной Святослава и сравнивать нечего.

      – Рать наберем несметную, – не сдавался Владимир.

      – Рать на корабли не посадишь. Хотя бы дружина поместилась.

      – Варяги пойдут с нами.

      – Варяги пойдут с теми, кто даст больше злата. А у Византии его поболе твоего будет. Ты же с варягами еще за Киев не рассчитался.

      Юный князь зло скрипнул зубами.

      – Как же мне добыть хотя бы принцессу?!

      Добрыня едва заметно ухмыльнулся.

      – Для этого вовсе не обязательно брать на щит эту столицу мира. Пора, княже, отвыкать от варварских замашек. Под твоей рукой столько земель и народов, что и не сосчитать. Вряд ли Константин и Василий осмелятся отказать Великому киевскому князю в его маленькой просьбе.

      C каждым словом Добрыни осанка Владимира становилась горделивее, голова задиралась все выше и выше, а взор вот-вот должен был прожечь дубовую балку под потолком.

      – Так и быть, с Царьградом повременю, но принцессу ты мне добудешь.

      – Ни за что!

      – Это почему же? Иль моя воля для тебя уже не указ?

      Рука Владимира красноречиво легла на рукоять меча. Однако Добрыня лишь устало вздохнул:

      – Княже, сколько воинов рисковало жизнью, чтобы добыть тебе зазнобу? Как теперь выяснилось, ни одна из них тебе так и не приглянулась. Потому до тех пор, пока не скажешь, что люба тебе принцесса, пальцем о палец не ударю. Хоть убей.

      Тот лишь недоуменно развел руками:

      – Не поеду же я в Царьград на смотрины. Привези, покажи – тогда и скажу.

      Добрыня осуждающе покачал головой.

      – Великий князь, а рассуждаешь, как малое дитя. Принцесса Анна – не уличная девка и не просто принцесса, а Царьград – не просто град. С Анны не спускают глаз сотни людей. Царский дворец охраняют