Холодная комната. Григорий Александрович Шепелев

что за старуха в семидесятой живёт?

      – Фамилию знаете?

      – Нет, не знаю. Зовут её Вероника Валерьевна.

      – А, Мартынова!– сплюнув, проговорил участковый,– что она вам наплести успела?

      – Пока еще ничего. А что она может знать?

      – Ровно ничего она знать не может– кроме того, кто с чьей женой спит, кто на детских площадках собак выгуливает и кто квартиры сдает, налоги не платит. Раньше она ко мне каждый день таскалась, бубнила, какие все кругом сволочи. Как-то раз у меня было дел по горло, я ей об этом прямо сказал. А она– как будто не слышит, сидит, мозги компостирует. Я и рявкнул: « Ты расскажи, как при Горбачёве все Вешняки твоей самогонкой были заблёваны! Праведница нашлась! Пошла вон отсюда!» С тех пор ко мне – ни ногой. Сейчас она вам расскажет, какой я взяточник и охальник!

      – А ты сегодня с ней говорил?–  спросил Хусаинов, спускаясь к третьему этажу. Капитан шёл рядом.

      – Возле подъезда столкнулся с ней, когда шёл к Артемьевым. «Что, говорит, случилось, Сергей Сергеевич? Да Ленку Артемьеву, говорю, убили». Она заахала. Вот и весь разговор.

      – А не рассказал, как убили?

      – Я сам не знал. Да если б и знал– с какой пьяной радости стал бы этой лохудре оперативку выкладывать? Идиот, я что ли? Вот её дверь. Мозги мылом смажьте, если нет вазелина. Я вам больше не нужен?

      – Спасибо, нет.

      Милиционер, козырнув, вразвалочку удалился. Следователь нажал на кнопку звонка. За дверью заулюлюкало. Никаких других звуков не раздалось. Алексей Григорьевич ещё раз нажал кнопку, потом– ещё и ещё, держа с каждым разом дольше. Если бы он занимался этим сознательно, размышляя над тем, почему старуха не открывает, а не над тем, что случилось этажом выше, то ограничился бы, пожалуй, одной попыткой. Его размышления оборвал стук шпилек по лестнице. Это шла Кременцова. Два санитара тащили за ней носилки.

      – Что вы здесь делаете?– поинтересовалась она, поравнявшись с шефом. Её большие, синие, хитровато-бешеные глаза под длинными, тонкими, вскинутыми до самой челки бровями, смотрели уничтожающе,– я не вижу на этой двери таблички с надписью « Если ты мудак – позвони»!

      Санитары разом заржали, продолжив путь к четвёртому этажу.

      – Твоё голливудское чувство юмора начинает меня бесить,– сказал Хусаинов, отпустив кнопку, – скажи-ка лучше – там, у подъезда, бабка в зелёной кофточке не маячит?

      – Бабка маячит, но не в зелёной кофточке, а в оранжевом плащике,– промурлыкала Кременцова, вспомнив, как Хусаинов обозвал ее утром сопливой, глупой девчонкой,– бабка ничего, умная. Если вам её плащ не очень понравится, я схожу в магазин и куплю зелёную кофточку.

      – Сходи в задницу,– предложил Хусаинов и устремился вниз. Кременцова бросилась вслед за ним, видимо, давая этим понять, что она вполне доверяет его практическому знакомству с маршрутом.

      Престарелая дама в странном оранжевом одеянии, помнившем, вероятно дожди и бури сороковых годов, одна из двух собеседниц Вероники Валерьевны, ошивалась по двору не одна. Десятков пять– шесть жителей района столпилось там, ожидая выноса тела молодой женщины. Подойдя к старухе, громко