Фартовый. Остросюжетный роман… из цикла «Ворьё». Леонтий Шергин

я, вспомнил про Юльку, её «общак» и написал письмо, в Ужгород, с вопросами о том, как её дела, с намеком, что скоро появлюсь в гостях. Я был уверен, что она опять сколотила «шалман» и снова «стрижет» «штацких». Обратный адрес дал самого близкого, на тот момент, дружка, «Жилки», жившего по соседству с моими родителями и теткой Людки. А, того, при встрече, на «провожанах», предупредил, что если, вдруг, придет ответ, то он повяжет на ручку калитки ворот цветную косынку.

      Раз в день, я, проезжал, на мотоцикле с «Шамышем», мимо дома своих родителей деда и Витьки, ждал весточки. По времени, уже, было пора бы и подойти.

      И, вот, я, увидел знак. Через друзей, встреченных мной, случайно, в городке, передал «Жилке», чтобы он оставил письмо в почтовом ящике, а почтовый ящик держал открытым.

      Вечером того же дня, я, подъехав с «Шамышем на соседнюю улицу, пешком, направился забрать письмо. Но, вот незадача. Наряд, дежуривший у моих родителей который, уже, день, вышел на улицу. Покурить. И, почти за квартал, в вечерней темноте, один из них, Сашка Вострецов, узнал беглеца по походке.

      А, походка моя была своеобразная. Поскольку, с детства, я, мечтал стать моряком, а, моря рядом не было, то, я, как понимал, вырабатывал у себя зычный, командный голос и раскачивающуюся походку. Походку капитана корабля, идущего по палубе корабля, преодолевающего штормовое море.

      Заметив и узнав меня, он, «со товарищами», рванул в мою сторону. Увидев, бегущих, на меня, «красноперых», я, так и не забрав письмо, только и успел, что незаметно, скинув, под прицелом трех пистолетов, в траву: нож, кастет, дубинку и поднять руки.

      Глава девятая

      Всё это видела, стоящая, в своём саду, у плетня, Юлькина тетка, Степановна. Очень пожилая, сухонькая старушенция, лет под девяносто. У неё был домик – типичная хохлятская мазанка, плетеный забор, громадный сад, колодец с чистейшей питьевой водой и дочь – подружку, а своё время, моего дядьки «Василки», да куча родственников, регулярно наезжающих, к ней, в гости. Рассказывали, что при царе она была артисткой цирка и покоряла публику своим изяществом. И, подумать только, у неё было золотое обручальное кольцо и золотая цепочка с крестиком, на иссохших грудях.

      Разглядев, своими подслеповатыми глазами, что меня «повязали», она вышла и засеменила в сторону дома моих родителей, в окнах которого еще горел свет. Удовлетворённый, тем, что, хоть, моя маманька будет знать, что со мной случилось, я, в ожидании автозака, даже задремал, присев на корточки.

      Вокруг начали собираться соседи, обсуждающие увиденное. Подъехал «автозак». Уже, когда меня заталкивали в него, подошёл мой дед, Михаил Демьяныч, с бабкой. Дед, был, в дохе, нательной рубашке, кальсонах и сапогах на «голу ногу». Их дом стоял, как раз, наискосок, через улицу. Он похлопал одного из мусоров по плечу со словами:

      – Погодь, малой, дай поговорить!

      Тот, отпустил мою руку, завернутую за спину.

      Сашка – «мусор»,