Последняя шутка Наполеона. Григорий Александрович Шепелев

Наташа увидела, что она – совсем небольшая, обклеенная обоями. В дальнем углу были дверцы подпола. Также в комнате находились письменный стол, диванчик, два стула, шкаф и комод. Назвать всё это старинным было никак нельзя, даже и с натяжкой. Всё это было банально старым. Покинув комнату и открыв противоположную дверь, Наташа едва осталась жива от ужаса. На неё кто-то бросился.

      Этот кто-то, судя по его натиску, был опасен. Шарахнувшись от него, она нанесла удары: сперва – рукой, а затем – ногой. Удары попали во что-то мягкое и должны были бы уничтожить его на месте – ведь у Наташи, претендовавшей на мировое золото по дзю-до, был и чёрный пояс по каратэ. Но они отнюдь не парализовали врага. Более того – оно, это мягкое, даже их не почувствовало. Захрюкав, оно толкнуло Наташу так, что та чуть не проломила спиной дверь комнаты, затем ткнуло – но уже с нежностью, в требующее нежности место между ногами.

      – О, дервиш! – вырвалось из груди Наташи, – клянусь аллахом, ты пьян!

      Дервиш не был пьян. Он был поросёнком. Сообразив, что к чему, а главное, убедившись, что поросёнок ведёт себя дружелюбно – в меру своих представлений о дружелюбии, бронзовая призёрка Олимпиады утёрла слёзы. О, эти слёзы беспомощности, позора и унижения! Их когда-то видел весь мир. Целый миллиард дураков, взахлёб упивался её, Наташкиной, болью после того, как она не только позволила припечатать себя к татами и заломить себе руку, но и додумалась разреветься. Теперь свидетелем её слабости стал один поросёнок, который явно не был склонен к злорадству. Больше того – он хотел дружить: обнюхивал, хрюкал, тыкался пятачком в колени. Но было также обидно. Громко послав будущее сало ко всем чертям, Наташа вернулась в комнату с русской печью и, сев за стол, откупорила бутылку рома. Пила она из железной кружки, взяв её из буфета.

      Какая-то очень странная тишина стояла и за окном, к которому присосался белый свет фонаря, и в доме. Она казалась Наташе странной ввиду наличия поросёнка. На её взгляд, он должен был топать, хрюкать, что-то ещё вытворять подобное этому. Если он ушёл в сад жрать яблоки, почему не доносится хруст и чавканье? Свиньи жрут очень громко. Да уж, загадка! Вторая порция рома мало-помалу вернула Наташе бодрость. Выкурив сигарету, она решила слазить и на чердак. Что, если и там обитает какое-нибудь чудовище? Уж ему-то она покажет, на что способна!

      Тут за окном послышался шум мотора. К дому подъехал чёрный автомобиль. Это была "Шкода".

      – Там поросёнок, – зловещим голосом сообщила Наташа, когда Матвей и Рита вошли. Голос прозвучал настолько зловеще, что они поняли: рому выпито много.

      – А! Это Сфинкс, – объяснила Рита, – он что, тебя напугал? Ты выпустила его?

      – Как его зовут? – вскричала Наташа.

      – Сфинкс.

      – Поросёнка? Сфинкс? – так же удивился Матвей, садясь на диван, – А почему Сфинкс?

      Рита сняла туфли. Поставив их возле печки, прошлась по комнате.

      – Потому, что раньше в соседнем доме жил поросёнок, которого звали Сфинкс. Он был моим другом.

      – А почему того звали Сфинкс? – пискнула