Последняя шутка Наполеона. Григорий Александрович Шепелев

поэтому начал перестроение очень резко. Ему сигналили. Вырвавшись на прямую, чёрную линию Симферопольского шоссе, он продолжил путь с поднятыми стёклами. Ему очень хотелось слышать, о чём толкуют две его спутницы. Всё равно не услышал, так как мотор на высокой скорости шумел громко, а пассажирки беседовали вполголоса. Иногда звенели бутылкой о край стакана. Где-то уж за Подольском вдруг попросили остановить около кустов. Спрятавшись за ними, они продолжили болтовню, смеясь уже во всю глотку. Подозревая, что они ржут именно над ним, Матвей решил воспарить над разочаровавшей его реальностью, и включил радио "Классик". По нему звучал скрипичный концерт Вивальди.

      – Учёные доказали, что регулярное прослушивание Моцарта продлевает жизнь, – изрекла Наташа, когда развесёлый путь был возобновлён, – Хотите жить вечно – слушайте Моцарта.

      – Дорогая, как это соотносится с тем, что сам Моцарт прожил тридцать четыре года? – спросила Рита, – Он сам себя мало слушал, что ли?

      – Дура ты, дура! Он вообще никого не слушал. Он был глухой.

      – Сама ты овца! Глухим был Бетховен.

      Они чуть не подрались. Поняв, что к их разговору дальше прислушиваться не нужно, Матвей опять занялся своими мыслями. Уносились вдаль забегаловки, магазины, бензоколонки, посты ГАИ. Над полями, которые разрезала трасса, мерцали отсветы городов. Свернули на Серпухов. Рита чётко указывала Матвею путь. После въезда в город Наташа выбросила бутылку и объявила, что голодна. Пришлось заскочить в "Макдональдс". Наевшись там до отвала за счёт Матвея, чёртовы бабы сбегали в магазин и взяли вина. Они его пили уже в машине. За Серпуховым дорога так же тянулась среди бескрайних полей. Потом она углубилась в лесной массив. Мелькали какие-то городишки. Путь продолжался уж два часа. За рекой Протвой, которую переехали по мосту в посёлке Кремёнки, темнела глушь. Мрачно потянулись деревни с редкими фонарями. Машина, прыгая по ухабам бетонки, звенела так, что сердце Матвея прямо-таки обливалось кровью.

      – Долго ещё? – поинтересовался он, минуя очередное селение.

      – Километров пять , – ответила Рита.Большую часть этих километров двигались вдоль реки с туманными берегами. Потом повернули на гору. На горе стояло село. Именно село – была видна церковь. Горстка домов, увенчанная тремя куполами, казалась призрачной, потому что вокруг – над краем садов, над околицей, над оврагами, над громадным простором сжатых полей, клубился туман. Пронизанный звёздами, он был страшен, хоть и прозрачен.

      Когда достигли первых домов, Рита очень строго предупредила:

      – Наталья, мы тебя высадим, и ты в доме нас подождёшь. Мы съездим на кладбище. У меня там важное дело.

      Матвей открыл было рот, однако, Наташа опередила его.

      – А какого хрена я не могу поехать с вами на кладбище? – проорала она, дрожа от обиды голосом так, что можно было подумать – её не брали на шоколадную фабрику.

      – Потому что там, на кладбище, рома нет, – объяснила Рита, – А в доме будет его целая бутылка.