Белый Волк. Горные духи и дети луны. Ярослав Толстов

после того, как Кот привел ее в спортзал к Лису.

      Надо сказать, что мое решение, принятое одиннадцать лет назад, отдать Лису на воспитание не только сыновей, но и дочерей, имело далеко идущие последствия. Лис, после этого, преодолел сопротивление жены и начал обучать единоборствам и своих, двоих, девчонок. Затем привел свою дочь Кот. А дальше все покатилось, как снежный ком. Парни, обучавшиеся у Лиса, рассказали в семьях, что с ними учатся и девочки, и в спортзал начали заглядывать их сестры. Лис не отказывал ни одному желающему, а девочки занимались еще усерднее парней. Сопротивление родителей мне, с помощью школы и влияния на городской совет, постепенно, удалось преодолеть, и теперь в городе подрастало совсем другое поколение, гораздо более решительное и жесткое, способное постоять за себя и свою долину. Девушек в джинсах, по улицам, ходило больше, чем в традиционных широких юбках и кофтах с прямоугольным вырезом, украшенным вышивкой, и многие из них покидали долину в самостоятельных поисках удачи.

      Мой мальчик, уже от ворот, бросил взгляд на мое окно, что-то сказал друзьям и побежал в дом, а они пошли в конюшню.

      – Мама, тетя Паула приглашает нас, всех, вечером, к себе на праздничный ужин! – выкрикнул он с порога.

      – Хорошо, милый, я переоденусь, и мы пойдем за Урсой, – ответила я.

      Возле двери, в комнату своей сестры, Кауа остановился и умоляюще спросил:

      – Ты же не будешь ее больше ругать?

      – Ругать я ее не буду. Но на некоторые вещи указать придется, – со вздохом ответила я и постучала в дверь.

      Урсула сидела на кресле, глядя через окно, во двор, а возле ее ног лежала не распакованная сумка.

      – Урса, нас приглашают Паула и Лис к себе, на ужин, – мягко начала я, но заметив, как дочь упрямо покачала головой, довольно жестко закончила. – Надеюсь, что ты не собираешься их обидеть так же, как сегодня, в обед, обидела Пабло!

      Урсула резко обернулась ко мне, и я увидела, что по ее лицу текут слезы:

      – Я не собиралась никого обижать! Просто, мне трудно объяснить, почему я так поступила!

      Кауа кинулся к сестре и обхватил ее руками:

      – Не плачь, Медвежонок! Мы любим тебя!

      Я тоже подошла и прижала их, обоих, к себе:

      – Он прав! Тебя все любят и очень за тебя волнуются! Нужно было попытаться раньше мне все объяснить, тогда никто не стал бы на тебя давить! Мы, все старались устроить тебя, как можно лучше, а не ломать твою судьбу, в угоду семейным интересам.

      – Мне и, сейчас-то, сложно объяснить, это внутреннее отторжение, мне как-то, разом, стало тяжело находиться среди такого количества чужих людей, – пробормотала девочка, уткнувшись мне в плечо и шмыгая носом. – А по телефону это, и вовсе бы, дико звучало!

      – Ну, надо было, хотя бы, попытаться поговорить с сестрой или с отцом, Вольф-то специально за тобой приезжал! – устало промолвила я.

      – Они бы