Варшава. Владимир Козлов

привстаем, садимся. Кузнецов подходит к окну.

      – Все стоит тетя. Мы учились – стояла, теперь вот вы…

      – Учиться хочет, – говорит Липатов. – Спик инглиш. Наверно, поступала в иняз раз десять, и не поступила. Теперь вот смотрит и давится слюной.

      Я открываю последнюю страницу полуобщей тетради, закрашиваю клетки через одну.

      Кузнецов садится за стол, смотрит на нас.

      – Знаете, я утром делал два часа синхронного перевода… В общем, чувствую себя, как выжатый… апельсин. Так что, давайте поработаем в щадящем режиме. Мы же с вами на одной стороне, хотя формально и по разные стороны кафедры.

      Некоторые улыбаются, отличница Трофименкова морщится.

      – А вообще, сейчас для переводчиков лафа, можно сказать, – говорит Кузнецов. – Особенно с английским. Можно зарабатывать очень неплохо, в энное количество раз больше, чем, скажем, те, кто находится по эту сторону кафедры.

      Он встает из-за стола, идет по проходу. У Голубовича вместо закладки – календарик с «мицубиси».

      – Что, голубая мечта? – спрашивает Кузнецов. Голубович надувает губы, дергает плечами. – Тысяч десять «зеленых» стоит, не меньше.

      Конкина спрашивает:

      – Юрий Николаевич, а это правда, что со следующего года обучение будет на белорусском?

      – Вообще, слухи такие ходят. От наших правителей можно ожидать чего угодно. То они, извиняюсь за выражение, задницу Москве лизали, то вдруг все стали ярыми националистами. Сейчас даже мультфильмы на белорусский переводят. Видели? Я вчера включил телевизор – там «Калыханка», и в ней мультфильм – на белорусском.

      Конкина говорит:

      – А как мы будем, если белорусский введут?

      – Ну, как будем, как будем… Выучим. В школе все учили, вспомним, освежим… Будете знать еще один европейский язык. – Он хмыкает.

      Мою руки холодной водой в туалете на втором этаже. Рядом курит препод с нашего факультета – он ведет у сто восемнадцатой группы. В костюме, белой рубашке, волосы стянуты в хвост. Он кладет сигарету на край раковины, вынимает из кармана калькулятор, начинает считать.

      В буфете корпуса «А» беру две вареные сосиски с остывшим пюре и стакан томатного сока. Плачу восемьдесят три рубля.

      Сажусь за стол. На нем – три пустых стакана и тарелка с целлофаном от сосисок.

      В углу какая-то группа празднует день рожденья. На столе – торты и бутылки лимонада.

      – Позвольте мне поднять этот бокал за нашу Марину, – говорит волосатый чувак. – Умницу, красавицу, спортсменку. Вот, разве что, уже не комсомолку. Зато, в прошлом, само собой, пионерку…

      Все хохочут, чокаются лимонадом.

      Я разламываю вилкой сосиску.

* * *

      Захожу в ЖЭУ рядом с домом. В коридоре горит тусклая лампочка. Мужик курит сигарету без фильтра, у ног – ящик с инструментами. В углу свалены лопаты и метлы.

      Иду по коридору, упираюсь в дверь, открываю.

      Еще коридор. Несколько дверей. На одной – табличка «начальник». Я стучусь, заглядываю.

      – Здрасьте.

      За столом – тетка в черной телогрейке, читает «СПИД Инфо».