Колымские рассказы. Стихотворения (сборник). Варлам Шаламов

Значит, Парфентьева знаете?

      – Да, знаю.

      – А Виноградова знаете?

      – Виноградова не знаю.

      – Виноградова, председателя Далькрайсуда?

      – Не знаю.

      Капитан Ребров зажег папиросу, глубоко затянулся и продолжал разглядывать меня, думая о чем-то своем.

      Капитан Ребров потушил папиросу о блюдце.

      – Значит, ты знаешь Виноградова и не знаешь Парфентьева?

      – Нет, я не знаю Виноградова…

      – Ах, да. Ты знаешь Парфентьева и не знаешь Виноградова. Ну, что ж!

      Капитан Ребров нажал кнопку звонка. Дверь за моей спиной открылась.

      – В тюрьму!

      Блюдечко с окурком и недоеденной корочкой сыра осталось в кабинете начальника СПО на письменном столе справа, возле графина с водой.

      Глубокой ночью конвоир вел меня по спящему Магадану.

      – Шагай скорее.

      – Мне некуда спешить.

      – Поговори еще! – Боец вынул пистолет. – Застрелю, как собаку. Списать нетрудно.

      – Не спишешь, – сказал я. – Ответишь перед капитаном Ребровым.

      – Иди, зараза!

      Магадан – город маленький. Вскоре мы добрались до «Дома Васькова», как называется местная тюрьма. Васьков был заместителем Берзина, когда строился Магадан. Деревянная тюрьма была одним из первых магаданских зданий. Тюрьма сохранила имя человека, который строил ее. В Магадане давно построена каменная тюрьма, но и это новое, «благоустроенное» здание по последнему слову пенитенциарной техники называется «Домом Васькова».

      После кратких переговоров на вахте меня впустили во двор «Дома Васькова». Низкий, приземистый, длинный корпус тюрьмы из гладких тяжелых лиственничных бревен. Через двор – две палатки, деревянные здания.

      – Во вторую, – сказал голос сзади.

      Я ухватился за ручку двери, открыл дверь и вошел.

      Двойные нары, полные людьми. Но не тесно, не вплотную. Земляной пол. Печка-полубочка на длинных железных ногах. Запах пота, лизола и грязного тела.

      С трудом я вполз наверх – теплее все-таки – и пролез на свободное место.

      Сосед проснулся.

      – Из тайги?

      – Из тайги.

      – Со вшами?

      – Со вшами.

      – Ложись тогда в угол. У нас здесь вшей нет. Здесь дезинфекция бывает.

      «Дезинфекция – это хорошо, – думал я. – А главное – тепло».

      Утром кормили. Хлеб, кипяток. Мне еще хлеба не полагалось. Я снял с ног бурки, положил их под голову, спустил ватные брюки, чтобы согреть ноги, заснул и проснулся через сутки, когда уже давали хлеб и я был зачислен на полное довольствие «Дома Васькова».

      В обед давали юшку от галушек, три ложки пшенной каши. Я спал до утра следующего дня, до той минуты, когда дикий голос дежурного разбудил меня.

      – Андреев! Андреев! Кто Андреев?

      Я слез с нар.

      – Вот я.

      – Выходи во двор – иди вот к тому крыльцу.

      Двери подлинного «Дома Васькова» открылись передо мной, и я вошел в низкий, тускло освещенный коридор. Надзиратель отпер замок, отвалил массивную железную щеколду и открыл крошечную камеру с двойными нарами. Два