Колымские рассказы. Стихотворения (сборник). Варлам Шаламов

что просто он будет накормлен, будет получать лишний супчик не за вынос параши, а за другую, более благородную работу. Благородную ли? Это все-таки ближе к чесанию грязных пяток вора, чем к просветительству. Но голод, холод, побои…

      Федя, напряженно улыбаясь, ждал ответа.

      – М-могу, – выговорил Платонов и в первый раз за этот трудный день улыбнулся. – Могу тиснуть.

      – Ах ты, милый мой! – Федя развеселился. – Иди, лезь сюда. На тебе хлебушка. Получше уж завтра покушаешь. Садись сюда, на одеяло. Закуривай.

      Платонов, не куривший неделю, с болезненным наслаждением сосал махорочный окурок.

      – Как тебя звать-то?

      – Андрей, – сказал Платонов.

      – Так вот, Андрей, значит, что-нибудь подлинней, позабористей. Вроде «Графа Монте-Кристо». О тракторах не надо.

      – «Отверженные», может быть? – предложил Платонов.

      – Это о Жан Вальжане? Это мне на «Косом» тискали.

      – Тогда «Клуб червонных валетов» или «Вампира»?

      – Вот-вот. Давай валетов. Тише вы, твари…

      Платонов откашлялся.

      – В городе Санкт-Петербурге в тысяча восемьсот девяносто третьем году совершено было одно таинственное преступление…

      Уже рассветало, когда Платонов окончательно обессилел.

      – На этом кончается первая часть, – сказал он.

      – Ну, здорово, – сказал Федя. – Как он ее. Ложись здесь с нами. Спать-то много не придется – рассвет. На работе поспишь. Набирайся сил к вечеру…

      Платонов уже спал.

      Выводили на работу. Высокий деревенский парень, проспавший вчерашних валетов, злобно толкнул Платонова в дверях.

      – Ты, гадина, ходи да поглядывай.

      Ему тотчас же зашептали что-то на ухо.

      Строились в ряды, когда высокий парень подошел к Платонову.

      – Ты Феде-то не говори, что я тебя ударил. Я, брат, не знал, что ты романист.

      – Я не скажу, – ответил Платонов.

      1954

      Тайга золотая

      «Малая зона» – это пересылка. «Большая зона» – лагерь горного управления – бесконечные приземистые бараки, арестантские улицы, тройная ограда из колючей проволоки, караульные вышки по-зимнему, похожие на скворечни. В малой зоне еще больше колючей проволоки, еще больше вышек, замков и щеколд – ведь там живут проезжие, транзитные, от которых можно ждать всякой беды.

      Архитектура малой зоны идеальна. Это один квадратный барак, огромный, где нары в четыре этажа и где «юридических» мест не менее пятисот. Значит, если нужно, можно вместить тысячи. Но сейчас зима, этапов мало, и зона изнутри кажется почти пустой. Барак еще не успел высохнуть внутри – белый пар, на стенах лед. При входе – огромная лампа электрическая в тысячу свечей. Лампа то желтеет, то загорается ослепительным белым светом – подача энергии неровная.

      Днем зона спит. По ночам раскрываются двери, под лампой появляются люди со списками в руках и хриплыми, простуженными голосами выкрикивают фамилии. Те, кого вызвали, застегивают бушлаты на все пуговицы, шагают через порог и исчезают навсегда. За порогом ждет конвой, где-то пыхтят моторы