Восстание Ника. Анатолий Алексеевич Гусев

скачек начались ожесточённые драки между венетами и прасинами. Префект города Евдемон, получив указ беспристрастно разбирать дела, как венетов, так и прасинов, приказал страже пресекать драки и доставлять нарушителей порядка в преторию не разбирая к какому диму принадлежит человек. Спафарии, в том числе и Колоподий, разошлись со своими отрядами по Городу.

      В доме Зенона, ближе к вечеру, Костас поведал отцу о вчерашнем разговоре с Элпис.

      Зенон задумался:

      – Что ж, всё может быть – сказал он. – Времена настали, прости Господи, всё продаётся, всё покупается. Да, Калоподий мог договориться с Янисом Каппадокийцем, о возврате дочери Аврикия части имущества, как православной христианке. Каппадокиец найдёт какой-нибудь закон. И это имущество перейдёт Калаподию в качестве приданного, если его сын на ней женится. А Каппадокиец получить денег в качестве подарка от Калоподия.

      – И что же нам делать?

      – Молиться. Господь милостив.

      – А кроме молитвы.

      – Можно бы было предложить ему отступного. Дать ему торговое судно или даже три.

      – И что он с ними будет делать?

      – Богатеть – пожал плечами Зенон.

      – Что он в этом понимает мореходстве?

      – А что он понимает в хлебопекарне или в оптовой торговле мукой? Погубит всё дело. Уметь грабить и уметь торговать не одно и то же. А Калоподий не умеет ни того ни другого. Кто такой спафарий? Начальник над стражниками. Что они умеют? Людей хватать по приказу префекта, да у дверей стоять. Должность не прибыльная. Но взятки они вымогать умеют. Ну и прочие дела прокручивать. Деньги, конечно, скапливаются, старость прожить можно, если сын поможет. Только вот, сын ростом не вышел. Не берут его в охрану. Что ж опять горшками торговать, как дед Калоподия? И дочерей замуж выдавать надо. Вот и крутиться спафарий.

      Костас не успел ответить, как на улице послышался шум и раздался громкий голос:

      – Ей, Кокорас, выходи! Надо отвечать за свои деяния! Дружеская встреча на ножах! Что может быть прекрасней!

      Перед домом стоял Прокл сын Овидия и пятеро его друзей.

      – Извини, отец – сказал Костас, схватил плащ и выскочил на улицу.

      – Каких деяний? Что ты несёшь, Алогос?

      – А кто убил Тавроса?

      – Откуда мне знать?

      – Ты!

      – Я? Да ты пьян, Алогос!

      – Это все знают!

      – Все знают, но никто не видел – рассмеялся Костас.

      На порог дома вышли Зенон, его жена Агапэ и Элпис.

      – Господь всё видит и всё знает! – возразил Прокл.

      – Знает, но ничего не скажет!

      – Скажет! Мой кинжал будет его словом. Вначале было слово, и слово было Бог, и Бог был слово!

      – Не будем терять времени, Алогос.

      Юноши выхватили кинжалы и намотали плащи на левые руки. Причём у прасина плащ был синий, а у венета – зелёный. Только на сапогах под коленями на них были правильные повязки: у одного зелёные, у другого синие. Они закружились друг напротив друга, выискивая момент для удара.

      – Только без крика