Количество ступенек не имеет значения. Леонид Левинзон

бы видела…. Кстати, к ней поехал…. Учиться.

      Она улыбнулась:

      – Дурачок ты…

      Её отношения с этим парнем продолжались, а он всё сходил с ума. И, не зная, куда себя деть, поехал в Питер. Но в Питере его никто не ждал, в Питере шёл мелкий холодный дождь, все люди спешили, а ему спешить было некуда, его никто не ждал. Через три дня вернулся. И всё-таки опять навестил её. Любовь сидела и плакала.

      – Почему, малыш? – спросил.

      – Меня пытались изнасиловать.

      – Кто?

      – Те, за стенкой. Там с ними ещё один, новый, он у них заводила. Ух, ненавижу! Ненавижу, потому что не люди, не мужики. Так, убожество!

      – Хорошо, – сказал Алексей, – попробую что-то сделать.

      Заводилу он знал. Это был холостой сорокалетний мужик с равнодушными, ничего не выражающими глазами. Работала эта гниль в прокуратуре, имела там должность и оклад. Алексей знал, что он живёт в офицерском общежитии. Одолжил финку у охотников, подождал ночь и пошёл туда. Чтобы не проходить через охрану, влез через полуоткрытое окно, тихо открыл дверь в комнату. Подошёл к кровати и быстро зажал рот спящему. Тот встрепенулся, хотел закричать, но не смог. Алексей нагнулся к уху и медленно сказал:

      – Узнал, наверное. Если закричишь, конец тебе.

      Убрал руку с зажатого рта и вложил между губ нож. Губы зашептали:

      – Что ты, зачем, да она, она, ты не знаешь…. У неё ещё один есть кроме тебя – солдат ходит к ней.

      – Не твоё дело, сволочь, – сказал с ненавистью и нажал остриём. Потекла кровь, и раздался сдавленный стон.

      – А это чтобы понял: тронешь её ещё раз – или ты, или кто-то из твоих, – убью. Тебя. Только тебя.

      После всего этого чувствовал себя плохо. Был нервный срыв, на работу не ходил. Лежал на кровати целыми днями, курил и смотрел в потолок. Считал дни, думал, что арестуют. Но ничего не произошло, только пришёл Александр Терентьевич, покачал головой, затопил без слов печь и сел на табуретку около. Спросил тревожно:

      – Что случилось? Заболел?

      – Нет, – ответил Алексей, – всё хорошо.

      Поднялся и поехал к ней. Спросил:

      – Ну как? Пристают офицеры?

      – Нет, – тряхнула волосами Любовь и засмеялась счастливо. – Я им такое выдала тогда, а одного сковородкой огрела, он так растерялся.

      – Ну слава богу, – сказал, – хорошо, что ты такая смелая.

      Через месяц она уезжала. Рассчиталась с работой, собрала чемодан и сидела на нём в аэропорту, решительная, напряжённая.

      – Я попробую, – сказала. – А то не решаюсь никак, а время уходит. Кстати, Антонас сделал мне предложение, но я отказала. Хочу всё-таки увидеть небо.

      – Куда ты?

      – В Архангельск, там школа стюардесс.

      Покопалась в сумочке, достала фотографию и протянула её:

      – Это тебе…

      Фотография была сделана давно. С неё смотрела девочка-подросток широко распахнутыми глазами.

      – Нет, – сказал Алексей, – это не ты, не возьму.

      Она покраснела от обиды, опустила голову и рывком отвернулась.

      Алексей сел перед ней на корточки.

      – Не