Дом с шести до полуночи. Мария Фомальгаут

за сегодня?

      Человек в белом смотрит на меня, не моргая, кивает:

      – Двести.

      Мне кажется, я ослышался.

      – Двес-ти?

      – Ага…

      Хочу сказать – это конец.

      Не говорю.

      Хочу сказать – город будет спасен.

      Тоже не говорю.

      – Руки покажите.

      Это я.

      – А?

      Это парень в очереди.

      – Покажите руки.

      Это снова я.

      Парень протягивает ладони, поворачиваю, смотрю на пальцы, чер-р-рт…

      Вежливо улыбаюсь:

      – Х-хорошо. Проходите, пожалуйста.

      Незаметно нажимаю в кармане передатчик.

      Там поймут.

      Парень догадывается – не знаю, как, но догадывается, срывается с места, бежит по улице…

      – Взять!

      Стреляют.

      На поражение.

      Сколько раз говорил, не на поражение, сколько раз, нет, все без толку…

      Толпа на площади рассыпается на отдельных людей, толпу окружают, врешь, не уйдешь…

      – Сколько сегодня?

      Человек в белом сглатывает:

      – Тысяча.

      Хочу сказать – это конец.

      Не говорю.

      Мне мерещится хлопанье крыльев.

      Там.

      За стеной.

      Смотрю на свои пальцы.

      Не синие.

      Не синие.

      Не синие.

      В городе Последний Оплот…

      Перечитываю документ, вычеркиваю – Последний Оплот, думаю, как назвать наш город, должно же быть какое-то название, должно…

      Моя жена зовет меня по имени.

      В разных реальностях у меня разные имена – это зависит от того, какой город остался в живых, когда все случилось.

      Иду в комнату, новый окрик одергивает меня на пороге:

      – Не… не входи.

      – Что такое?

      Еще не знаю, что такое.

      Догадываюсь.

      Смотрю на свои пальцы.

      Не синие, не синие, не синие.

      Где-то хлопают крылья.

      Где-то стучит мяч.

      – Та-та-ма-та-те-те-те!

      Жена что-то спрашивает из комнаты, не могу расслышать – только догадываюсь.

      – Ну что ты, не бойся даже… ничего я про тебя не скажу.

      Выхожу из квартиры, спускаюсь на нижние этажи, вынимаю передатчик.

      Нажимаю кнопку.

      – Сегодня четыре.

      Вопросительно смотрю на человека в белом. Не понимаю, четыре чего – сотни, тысячи, миллиона…

      – Нет. Просто четыре.

      Меня пробирает холодок. Неужели…

      – Похоже, мы справились.

      – Похоже…

      Хлопают крылья.

      Там.

      За стеной.

      Не слышать, не слышать, не слышать…

      – Та-та-ма-та-те-те-те…

      – Руки покажите, будьте добры.

      Это я.

      Мельком смотрю на собственные руки.

      Прошибает пот.

      Люди тоже смотрят на мои руки.

      Все.

      Разом.

      – Не надо, не надо, не на-а-а-а-а-адо-о-о-о-оо-о!

      Так полагается