Лучший тренер Европы. Виктор Борисович Жирнов

Пензенской области, воевал в первую мировую, потом в коннице Буденного, потом пропал без вести под Ленинградом. Когда кто-то как-то пытался его притеснить, от его приступов гнева пряталась вся деревня. Он не был особенным силачом, но в драках всегда выходил победителем, так как не останавливался ни перед чем. Когда Степан Павлюков понял, что над ним издеваются и что его не пускают в отпуск, что эти самодуры посягают на его свободу, он не только заорал на начальство, но и высказал все, что о них думает. Не забыл упомянуть, что знает о том, как его вынуждали работать вместо них. Колюжный вылупил на него глаза: «Слишком рано ты службу понял!»

      – Да пошли вы… – Степан выскочил из директорского кабинета, хлопнув дверью.

      Чтобы немного остыть перед разговором с Людмилой, он пошел пешком. Это было его ошибкой! Когда человек переполнен гневом, ненавистью и тоской вокруг него образуется энергетическое поле, притягивающее всякую дрянь. Была жара, в июль катилось лето, возле пивной бочки стояла длинная очередь, Павлюков вдруг ясно ощутил, что если он срочно не выпьет кружку прохладного пива, то сойдет с ума. Но он сойдет с ума и если выстоит бесконечную как в мавзолей Ленина очередь! Степан внезапно принимает опрометчивое решение, подходит прямо к бочке и показывает удостоверение инвалида войны с требованием налить ему кружку пива без очереди. Продавщица так быстро среагировала на его просьбу, протянула ему налитую для первого в очереди кружку пива, что публика не успела ее остановить. Павлюков уже сделал несколько спасительных глотков, как началось. Сначала, с ним хотели разобраться по закону, стоявший третьим старичок в соломенной шляпе ехидно спросил: «Сколько лет тебе, инвалид войны?!» Павлюков воевал в одной из африканских стран, в которой официально советских войск не было, но спецназ там был, а курсанта Павлюкова посылали туда в командировку-ссылку. Рассказывать об этом было нельзя, поэтому он соврал: «Семьдесят два!»

      Очередь превратилась вдруг в одно разозленное многоголовое чудище, которое завопило разными голосами.

      – Издевается гад! Не за хлебом стоим, чтобы книжки вытаскивать! Украл ксиву у ветерана! Милицию звать надо! Морду бить нужно!

      На последний призыв откликнулись трое: худой узкоплечий неопределенного возраста мужик с фиксой и татуировками по всему телу, рабочего вида рослый плечистый гиревик и с перебитым носом среднего роста и полусреднего веса солдат- боксер. Павлюков, окинувший агрессоров опытным взглядом, понял, что ему будет не сладко… Года два назад, до ранения, когда кроме рукопашного опыта было на пять килограмм больше мышц, а силы хватало на рывок штанги в сто тридцать килограмм, он бы разделался с ними как с котятами. А сейчас, правая рука еще не выносила резких движений, силы в мышцах у одного гиревика и то было больше, а боксер мог лягнуть так, что сбить с копыт сразу еще не окрепшего после госпиталя Степана.

      – Поговорить хотите, ребята? Давайте отойдем чуть-чуть вот туда к садику. Там и расскажите мне все что знаете!

      Павлюков расслабил все