45-я параллель. Полина Жеребцова

я. – Мне все предельно ясно.

      Взяв за руку сомневающуюся маму, я развернулась, и мы вышли вон. Хозяйка старых вещей хлопнула дверью.

      Сон сковывал веки, отчего хотелось не просыпаться, поскольку реальность была страшней любого кошмара.

      Новое утро рождало безнадежность: я отчетливо понимала, что властям абсолютно наплевать на граждан. Выживает сильнейший, стараясь вскарабкаться на полмиллиметра выше того, кто ослаб и увяз в нищете и бесправии. Но уныние есть грех. Грех, недопустимый для того, кто стремится выжить. Нужно уметь отыскать в любой ситуации положительный момент. Вселенная – это ты. Когда мы умираем, наш мир перестает существовать.

      – Что ты притихла? – спросила мама. – Обошли все фирмы в округе, никто не берет на работу, прописку им подавай! Нет прописки – нет человека! Об этом думаешь?

      – Я хочу вернуться в журналистику.

      – Как найти место в штате? – Мама мерзла, несмотря на то, что поверх свитера на ней была шерстяная кофта.

      – В Ставрополе есть ведущая газета «Экватор», может быть, туда возьмут?

      – Далеко от центра?

      – Нужно ехать на троллейбусе в район Северокавказского университета.

      Кошки суетились под ногами, доедая хлеб с килькой.

      Со стороны кухни намело столько снега, что пришлось раскапывать банку с рыбой, примерзшую к подоконнику.

      Я встала пораньше, чтобы вымыть волосы над жестяным тазом.

      – Не забудь на обратном пути купить тетрадки! – крикнула мать, когда я выходила.

      Пенсионерка Клавдия находилась на наблюдательном посту: она выглянула из-за шторы и спряталась, а я отправилась к троллейбусной остановке, находящейся рядом с торговым центром «Пассаж». В общественном транспорте меня неприятно поразила грязь: стекла давно не мыли, их поверхность пестрела двусмысленными рисунками. На стекле имелся глазок размером с крупное яблоко. Он появился при участии пассажиров, не пожалевших носового платка и тщательно, несколько остановок, протирающих «окошко в мир». Именно через него люди видели, по каким улицам проезжает автобус или троллейбус. Около глазков крутились дети, толкалась молодежь и промышляли воришки.

      В моей сумке лежала готовая статья, документы и фотографии на тот случай, если мне сразу предложат работу.

      Встретили меня две приветливые сотрудницы «Экватора» и сообщили, что редакция находится в подвале. Старшая женщина, худая и стройная, – известная журналистка Кривошеева, а другая – юная Фима – оказалась ее ученицей.

      Они провели меня вниз по лестнице, после чего мы оказались в коридоре, где пахло нечистотами. Здесь располагались кабинеты директора и главного редактора. На дверях важных персон висели замки, соединяя между собой железные дуги, прибитые кривыми гвоздями.

      – Придется подождать! – улыбаясь сообщила мне мэтр журналистики.

      Я согласилась и проследовала мимо дверей, выкрашенных в цвет детской неожиданности, в комнатку, набитую с пола до потолка газетами и канцелярскими товарами.

      – В