Детство Лапиндрожки. Мемуары 1949–1955 гг.. Людмила Романова

Похоже было на больничную палату. Но, после такого тяжелого дня все заснули.

      Утром отец, сказал, – вы погуляйте здесь парк, красиво. А я сейчас поговорю с Николаем Викторовичем и приду.

      Мы вышли с мамой во двор и пошли по дорожке. Вокруг была травка и клумбы. А за оградой какие-то люди в халатах гуляли по парку. Кто хромал, кто сидел на лавочке перевязанный. Кто-то бегал по траве, выделывая неимоверные прыжки. Там стояли молодые прыщавые девушки.

      – Может это дом сумасшедших, подумала мама, и замедлила шаг. Навстречу к ограде шла какая-то женщина, и платок у нее был повязан, уж очень нависая на лицо.

      – Что это за больница? – спросила мама у женщины.

      Та остановилась и вдруг отодвинула платок с лица и засмеялась беззубым ртом. Носа у нее не было!!!

      ***

      В Саратове в наш поезд, в окно кинули камнем.

      – Бандиты! – сказала мама. Послышался свист милиционеров, а я испугалась, что бандиты войдут к нам в вагон.

      – Нет, Люсенька, не бойся, их уже в милицию забрали, – успокоила меня мама. Но, я долго смотрела на уплывающий вокзал и переплетение рельсов, боясь, что прибегут другие хулиганы и бросят снова камень. Это была первая встреча с опасностями жизни.

      В Сосновке, произошел драматичный случай, который сыграл роль в нашей жизни. Сын хозяйки, у которой мы снимали квартиру, стащил из нашей кастрюли щи, налив в них сырой воды и бросив туда объеденную наполовину кость. К вечеру они прокисли. Эти щи мама сварила на последние деньги, и есть теперь было нечего, и на следующий день такой же кусочек мяса, купить было не на что. Папа закатил скандал маме, за то, что она не проследила, потом устроил скандал хозяйке. И нам стало очень плохо. Мама сидела и плакала, не представляя где теперь ей взять еду. Я орала, потому что хотела есть, и ничего не понимала, а отец пошел на разговор с директором театра, который уже несколько месяцев не выдавал зарплату, заменяя ее облигациями. Ситуация была безвыходной. Мы с мамой заболели.

      Нас спасла бабушка Маша. Она приехала в Сосновку и, купив свежих огурцов, быстренько засолила их с укропом и чесноком. И продала их на рынке. А малосольные огурцы стоили дороже! У нас появились деньги, и это было спасение. Мы собрали вещи и уехали из Сосновки. И снова жили в Ильинке, у бабушки.

      ***

      Но, наступил 1951 год и папе дали назначение в Лукоянов, где ему обещали квартиру месяца через три. Он перевез туда наши вещи, и когда устроился и получил первую зарплату, вызвал нас к себе.

      1949—1951

      ЛУКОЯНОВ

      Зима, крестьянин, торжествуя

      Паровоз, подъезжая к вокзалу, издал протяжный гудок, колеса его стали стучать медленнее, медленнее, и наконец, состав остановился, отчего пассажиры, и мы с мамой, немного покачнулись на своих сидениях. Мама уже была готова к выходу. Одной рукой она держала меня, а другой чемодан и сумочку. Проводница открыла вагон, и мама спустила меня на платформу.