Мальчишка-командир. Борис Камов

первые литературные опыты стали мишенью для насмешек. Стихи Гоголя не принимали даже в рукописный журнал. В Нежинском лицее он так плохо учился, что педагогам не приходило в голову, что перед ними гениально-одаренный человек. Какую же работу над собой должен был проделать Гоголь, какой пришлось ему одолеть путь внутреннего саморазвития, чтобы заслужить своими повестями похвалу самого Пушкина, а после гибели Александра Сергеевича стать первым писателем России. Но с той далекой поры, когда его преследовали насмешки, у Гоголя осталась сутуловатость, точно он всегда спешил пройти незамеченным, – продолжал Соколов. – О нем говорили, что он ходит п е т у ш к о м…

      После этого урока самого Николая Николаевича за каркающий смех и подпрыгивающую походку прозвали Г а л к о й. Прозвище мгновенно закрепилось.

      Однажды на уроке словесности у Аркадия возникла дерзкая мысль: «А не показать ли Николаю Николаевичу мои стихи?»

      Сочинял он их давно. В доме всегда звучали песни и стихи. Вместо колыбельной мать напевала «У лукоморья дуб зеленый…», или «Горные вершины спят во тьме ночной…», или «Плакала Саша, как лес вырубали…». По вечерам родители частенько пели дуэтом «Дивлюсь я на небо…» и «Як умру, то поховайте…». У отца был низкий, мягкий баритон. Его приглашали петь в церковь, обещали хорошие деньги, но отец не верил в бога, не любил попов и отказался. А Наталья Аркадьевна писала стихи к каждому семейному празднику и читала, когда все собирались за столом.

      Года в четыре Аркадий сочинил свое первое стихотворение и тоже прочел за обедом в присутствии гостей. Получилось оно не очень складным. Однако Наталья Аркадьевна, слушая, беззвучно счастливо хохотала. Петр Исидорович улыбался, но был сдержан. А когда гости ушли, отец предложил:

      – Давай, сынок, начнем учиться читать и писать, и тогда ты, надеюсь, будешь сочинять хорошие стихи.

      Аркадий легко научился читать, гораздо хуже давалось ему письмо: недоставало терпения выводить палочки и крючочки. Отец сердился. «Писать плохим почерком невежливо», – говорил он и купил учебник «Русские прописи». Но терпения у мальчика не прибавилось.

      Тем временем Аркадий продолжал сочинять стихи. В доме их все знали наизусть, даже маленькие сестры. На рождество Наталья Аркадьевна подарила сыну альбом в сафьяновом переплете и вывела красивыми буквами на первой странице:

      Пусть разгорается ярким огнем

      Божия искра в сердце твоем…

      Аркадий вписал в альбом свое новое стихотворение о мотыльке и вечером показал его отцу.

      – Что же, – спросил отец, – ты советуешь всем порхать, как мотылек?

      – Нет, – ответил мальчик, – я хочу сказать: лучше прожить короткую жизнь, но красиво.

      Теперь Аркадию захотелось услышать мнение учителя. Нести сафьяновый альбом он не решился. И купил альбом поменьше, переписал в него десятка три стихотворений, которые ему самому нравились, и стал ждать удобного случая.

      А тут на уроке Николай Николаевич объявил:

      – Нынче