Театр семейных действий (сборник). Галина Климова

пень, но мы ее развеселим!

      – Чё, анекдоты начнешь травить? А, может, у нее с юмором не фонтан?

      Девочка не отвечала.

      – Во, гордая, да, Костян?

      – Нет, она гордая и интеллигентная. И мы, рабочий класс, ей по фигу.

      – Обхождение не то, чем-то мы ей, ё-моё, не близки, – напирал Второй.

      – А ты бы ей сбацал, стишки почитал, цветочков с клумбы понадергал, – посоветовал Третий, – вот она с тобой, ремеслуха, и разговорилась бы по душам.

      – И потискать бы себя дала… может, она еще целка? – решил Второй.

      – Слышь, ты, о тебе разговор, не дошло еще? Голос-то подай, если есть! – крикнул Костян.

      – Есть у меня голос, – очень тихо отозвалась девочка, – чего расхулиганились? Я же вам не мешаю, и вы не приставайте.

      – А если ты мне приглянулась, если пондравилась с ходу-с лету? – обрадовался Костян. – Может, у нас с тобой любовь прям тут, в вагоне начнется? Как в кино. Может, я тебе предложение еще до Москвы сделаю?

      – Если говорить не хочет, пусть споет, пусть чё-нить на скрипульке пиликнет, – предложил Второй. – Я, кажись, вспомнил, она в театре выступала перед Днем Победы, в белом фартуке. Нас тогда с занятий сняли и вместе с солдатней пригнали, чтоб мест свободных не было.

      – Сыграни что-нибудь зажигательное, этого, как его, самого знаменитого, про него по радио часто передают…

      – Паганини? – подсказала девочка.

      – А ты догадливая, – обрадовался Костян. Он легко приподнялся и достал с полки скрипку.

      – Не трогай, отдай инструмент, – испугалась девочка и хотела отобрать футляр.

      – Да я токо зыркну. – И он легко отодвинул девочку плечом.

      Обе защелки замка мгновенно открылись. В глубине футляра на зеленом сукне покоилась янтарного цвета скрипка, а на крышке дважды закреплен смычок. Девочка привстала и вытянула шею, будто впервые увидела свою скрипку.

      – Чуваки, живая скрипка! – заорал Костян.

      – Как в гробу лежит, мертвая, – отрезал Третий.

      – А мы ее сейчас воскресим, вдохнем в нее жи-з-нь! Она нам и споет, и спляшет, – забавлялся Костян. Он скинул куртку, вскочил на сиденье, как на сцену, и, размахивая скрипкой и смычком, объявил дикторским голосом:

      – Концерт по заявкам, товарищи!

      – Ты что? – закричала девочка. – Тронулся, что ли? Совсем ку-ку? Это же старинная немецкая скрипка… ей почти сто лет, отдай, урод!

      И она бросилась на Костяна, пытаясь вырвать инструмент. Ребята тут же вскочили и посадили девочку.

      – Сиди и не обзывайся, а то больно будет, – успокоил Второй.

      – Пусть отдаст скрипку, пусть вернет, нельзя так с инструментом, – кричала девочка.

      Немногочисленные пассажиры стали оглядываться.

      – Чего к девчонке пристали?

      – Совсем расхулиганились, молодежь?

      – Да мы не обидим, просто поиграем, – обнадежил Костян. И, обратившись к ней, спросил:

      – Конфетки уважаешь? Небось, шоколадные мамка покупала? Помнишь