Из боя в бой. Валерий Гусев

понимал всю сложность такой работы. Понимал потому, что сам в какой-то степени испытал ее. Несколько лет назад он внедрился в банду Кожуха. К счастью, это длилось недолго. Через неделю началась операция, и он, как говорится, вышел к своим. Но месяцы, а то и годы находиться среди врагов, дружить с ними, давя в сердце ненависть, каждую минуту контролировать свои действия, взгляд, мысли, даже сны… На такое способны очень редкие люди.

      И Сосновский не удержался, спросил о том, о чем в их кругу спрашивать не принято:

      – Не страшно тебе, Сима?

      Серафим улыбнулся, понимая, что стоит за этим вопросом. И ответил опять же уклончиво:

      – Дважды, капитан, я по-настоящему испугался. Первый раз в самом начале, когда не вдруг отозвался на свое новое имя. И в другой раз, когда почувствовал, что начал терять самого себя.

      – Ну да, настолько вживаешься… Мне это немного знакомо.

      Мгновенно мелькнувшее во взгляде Серафима недоумение сменилось пониманием и догадкой.

      А Сосновский, глядя в его спокойные глаза, подумал, что изо всех сил будет беречь этого милого Симу как самое ценное в отряде.

      Знакомство с ребятами состоялось пока односторонним – они спали. Наверстывали хронический московский недосып.

      – Вот этот богатырь, – Сосновский указал на крайнего слева бойца, спавшего в обнимку с автоматом, – Дубиняк. Старший уполномоченный МУРа. Главный в группе захвата. Медведь.

      – Это хорошо, – серьезно кивнул Сима. – В нашем деле кроме ума и хватки еще и сила нужна.

      – Елочкин, – продолжил Сосновский, теплым взглядом лаская хрупкого паренька, приткнувшегося к Медведю, как к родному папе. – Золотые руки, курсы радистов закончил. Осинин – водитель высшего класса, механик. От велосипеда до самолета. Кленин, Березкин, Липчук, муровские опера, надежные ребята.

      Сима усмехнулся, как отец на озорных детишек, хотя и сам не многим был их старше, и сказал то, о чем Сосновскому в голову никогда не приходило и прийти не могло:

      – Русский лес. Полный набор. Даже в лице командира.

      Сосновский, когда шутка дошла, подхватил, да не очень удачно:

      – Главное, чтобы нас на дрова не порубили.

      – С такими мыслями, капитан, в тыл, да и вообще на любое задание идти нельзя. Нужно верить в себя и в своих товарищей. Осинкиных и Елочкиных. И Рябинкиных.

      Простые вроде слова, но правильные. После них Сосновскому этот Сима еще старше показался. Да не годами, а его непростым опытом, нажитым постоянной тревогой. И как-то увереннее почувствовал себя командир спецгруппы, хваткий опер рядом с этим худеньким долговязым Симой.

      – Поднять ребят? – спросил Сосновский. – Для знакомства.

      – Не надо. По опыту знаю: можно про запас и поспать, и…

      – И поесть! – Плащ-палатка на входе дернулась в сторону, в проеме появился еще один боец с двумя плотными вещмешками. – Товарищ капитан! Продовольствие доставлено. Повышенной калорийности.

      – Это ефрейтор Кочетов, – пояснил Сосновский, – армейский разведчик. Приданная