Азбука едет по России (сборник). Лев Рубинштейн

знает, что ждёт его в будущем.

      Бот перетащили к Яузе и поставили под навес. Вокруг него собралась ватага мальчишек. Ребята шести – восьми лет стояли, засунув пальцы в рот, и глазели на царскую лодку. Кто-то предположил, что потешные ночью сядут на этот корабль и поплывут на нём до самого моря. Говорили, что сам царь собирается вести их в дальний поход и что вернутся они лет через десять, не раньше, если не утонут.

      Лёшка Бакеев стоял поодаль. Им снова овладело беспокойство: Фёдор куда-то исчез, в сарае его не было. Убежать он не мог, ведь на дворе его заметили бы стражники. Лёшка несколько раз бегал от Яузы к Льняному двору и обратно. Никаких следов Фёдора не было.

      Начинало уже вечереть. Возле бота никого не осталось. Вдруг Лёшка услышал шорох, и знакомый голос произнёс:

      – Лёша, принеси что-нибудь поесть! У меня в брюхе урчит.

      Это был Фёдор. Он вылез из бота, вздохнул и расправил плечи.

      – Как ты сюда попал?

      – Я внутри сидел. Меня вместе с ботом вынесли из сарая.

      – Что же ты не убежал?

      – А куда мне бежать? – лениво сказал Фёдор. – На дворе стражники – не убежишь никуда. Я сидел в лодке, меня и вытащили. Голландский мастер меня заметил, да он, наверно, знает про меня. Поглядел, засмеялся и ничего не сказал. Стало быть, я теперь тут и останусь, под рогожей-то…

      – А ты беги обратно, в сарай!

      – Никуда я не пойду, – сказал Фёдор. – Меня из этого сарая, как карася, выловят. А вокруг лодки будет потешный караул. Ещё и кормить будут. Эх, принеси, братец, поесть да почеши промеж лопаток, а то спина с утра зудит! Ну, тяжела жизнь у мореходных людей!

      Так начал свою морскую жизнь капитан Фёдор Троекуров.

      На следующий день строители взялись за бот. Навес окружили забором. Оттуда целый день доносились тюканье топоров и визг пилы. Вокруг забора стояли потешные караулы и никого туда не пускали.

      В конце недели забор разобрали. Бот преобразился: он был вычищен, подкрашен; руль был прилажен новый; спереди торчал бушприт[20]; палуба сияла свежими, новыми досками; над ботом высилась новая мачта. Парусов и верёвок ещё не было.

      Брандт стоял возле бота с засученными рукавами, с глиняной трубкой в руках.

      – Эй, мальчик! – крикнул он Лёшке Бакееву. – Это не ты ли сторожил сарай на Льняном дворе?

      – Я, – застенчиво сказал Лёшка.

      – Подойди поближе. Сегодня будем бот спускать на воду. Хочешь нам помогать?

      Лёшка боязливо оглянулся.

      – Чего боишься? Воды?

      – Нет, – ответил Лёшка, – я воды не боюсь, а боюсь матушки.

      Брандт улыбнулся:

      – Ничего, мальчик, мать не забранит. Её царь Питер живо успокоит. Ему нужны люди. Тут уже один моряк есть. Только он моряк по несчастью и, кажется, к воде не привык. Ступай к нам. Для начала принеси канат. Не бойся, я тебя не съем.

      Таким образом Лёшка оказался в подмастерьях у корабельного мастера. Брандт был человек строгий, он не любил лодырей, но за хорошую работу хвалил и даже подарил Лёшке картинку,

20

Бушприт – горизонтальное или наклонное бревно, выдающееся с носа корабля.