Дети вечного марта. Вера Евгеневна Огнева

вроде…

      Собака ничего больше не добавил, только слегка потемнел лицом. Сане стало неуютно. Но Апостол, особо не вникая в настроения товарища, скомандовал привал. Лошадей распрягли и пустили вольно пастись. Никуда они не денутся.

      После тележной тряски у Сани слегка кружилась голова. Чтобы прогнать дурноту он схватился за работу: достал мешки, принес воды, натаскал сучьев для костра. Отдохнувшее, обрадованное Фасолькой, тело быстро пришло в норму. Спутники тоже не сидели, сложа руки. Только Эд время от времени замирал и начинал тянуть тонкими ноздрями воздух.

      Саня присел к сложенному кучкой валежнику и зачиркал спичками. Дрянь, которую купили еще в Кленяках, не хотела зажигаться. У собаки на такой случай имелось кресало. Саня попросил, тот не дал, задумчиво постоял над костром и отправил парня, помогать Шаку.

      Конь, выломав в осиннике тонкую прямую жердину, приспосабливал ее под конус шатра. Цыпа бегала вокруг и только мешала. Фасолька вообще не встревала, чистила картошку. Сам собака канул в густеющих сумерках.

      Саня держал жердину, а Шак привязывал растяжки, когда снаружи закричал Эд. За ним – девочки. Шак бросил постромку. Барахтаясь в провисшем пологе, кот рванулся к выходу, но запутался. Темно было, как у черной свиньи в желудке. Шуму снаружи добавилось: стучали копыта, грохотали колеса, ревели чужие голоса. Ничего не оставалось, как встать на четвереньки и ползти под запавшим шатром.

      Вылез он с другой от входа стороны, но торопиться не стал. Погодим маленько, здраво рассудил кот. За шатром творилось что-то нехорошее. Шак велел девчонкам, отходить к телегам. Рядом черно ругался собака.

      Саня осторожно выглянул. Со стороны Длинной дороги на них наезжала кибитка. В первый момент показалось, опять цыгане. Но когда повозка встала, кот разглядел, что на облучке сидит…

      Чтобы аллари претворялись людьми, видеть приходилось, чтобы наоборот – никогда. На облучке сидел человек, ряженный лошадью. За ни мелькали еще двое. Надо лбом возницы торчал рыжий, туго склеенный хаер. Все как надо: уши длинные, зубы – лопатами.

      Они попрыгали из телеги как горошины. Второй – тоже ряженый только под собаку. Третий, естественно – кот. На посторонний взгляд – нормальные арлекины. На просвященный – мелковаты. К тому же, в руках у всех троих – длинные ножи. А это уже перебор. Еще какой перебор! Дополнения к герцогскому Всеобщему Закону любой не человек знал назубок. В них черным по белому было записано: аллари незнатного происхождения под страхом сурового наказания, определяемого местными органами власти, запрещается ношение оружия.

      Столовый ножик, без которого жизни быть просто не может, не в счет. Но его длина не должна превышать десяти поперечных пальцев. Пальцы, конечно, тоже всякие бывают, однако разница не большая. Не иначе, ножи у ряженых мерили лапами сказочного великана или злобного зверя эрха.

      Мимо Сани пробежала и вскочила в телегу Фасолька. Вернувшиеся к повозкам кони нервно топтались и прядали ушами. Впереди, лицом к лицу с незваными гостями остались Шак,