Вкус вишнёвой лжи. Марсия Андес

что? – невнятно бормочу, собираясь с силами, чтобы хоть что-то произнести.

      – Просыпайся, солнце моё! – её голос бодрый и радостный.

      Хотя, почему бы ей не радоваться? У неё богатые родители, куча денег, трать – не хочу. А у меня больная бабушка на плечах и три гнилые подработки. Я даже передохнуть не успеваю, а бодрой быть в девять утра у меня уж точно нет никакого настроения.

      Но жаловаться на трудности – это не для меня. Как говорила мама: никто не должен знать, что творится у тебя на душе. Стойко принимай невзгоды, проходи испытания судьбы с гордо поднятой головой и никогда не позволяй кому-либо манипулировать собой с помощью денег. Они не главное в нашей жизни.

      Это были её последние наставления, прежде чем она умерла.

      У неё был рак. И оставшиеся дни своей жизни мама провела в больнице. Её тело исхудало, волосы выпали из-за химиотерапии, кожа стала серой словно стекло немытого авто.

      Мама умерла пять лет назад. Тогда мне было всего двенадцать, но я прекрасно помню, какой ужасно страшной и жуткой она была в последние часы, пока её сердце всё ещё трепетало в груди, из последних сил цепляясь за жизнь.

      – У меня выходной, – стону я, переворачиваясь на другой бок и зарываясь в одеяло.

      – Ирка! – обиженно бурчит Элли. В последнее время из-за моей летней работы мы с ней почти не видимся. – У меня есть для тебя новости. И мне нужна твоя помощь. Ну, Ир! – почти проваливаюсь в сон, но громкий возглас подруги вытаскивает обратно в реальность. – Ольханская!

      – Да не сплю я, – бормочу, медленно, но верно упуская из рук сон.

      Умудряюсь даже разлепить намертво склеенные веки.

      – Что за помощь? – неохотно спрашиваю.

      Элли тут же оживляется.

      – Встретимся в нашей кафешке через час, и я тебе всё рассажу! Угощаю!

      – Ладно, – вздыхаю я.

      Подруга радостно пищит, а потом отключается. Я опускаю руку с сотовым поверх одеяла и долго бессмысленно смотрю в потолок. Мозги не работают, мыслей нет. Хочется закрыть глаза, чтобы хотя бы ещё пять минут поспать, но у меня ничего не получается. Будто спички вставали.

      Сажусь будто робот. Свешиваю ноги с кровати. Широко зеваю.

      Прежде чем выйти из комнаты, останавливаюсь перед зеркалом и скольжу взглядом по своей заспанной физиономии. Волосы тёмные, растрёпанные. Глаза настолько карие, что даже зрачков не видно. Вид уставший и измученный. Синяки под глазами.

      Элли скажет, что я выгляжу отвратительно. Заставит пойти в какой-нибудь дорогущий салон, чтобы сделать причёску, вылечить кожу и получить шикарный массаж.

      Я, конечно же, откажусь. Мне и так неплохо.

      На кухне меня ожидает сюрприз: отец сидит с кружкой кофе и читает утренний выпуск газеты, которую приносят бабуле. Он в футболке и в джинсах. Обручальное кольцо бросается в глаза сразу же, как только я вижу папу, и внутри меня сжимается отвращение.

      – А ты что тут делаешь? – интересуюсь я, заглядывая в холодильник.

      – И тебе доброе утро, – бормочет отец. – К бабушке заскочил. Проверить, как она.

      – Плохо, – заверяю я. – Лекарства нужны.

      – Я