Старинные рождественские рассказы русских писателей. Сборник

рассуждении женской красоты поляки сказали правду. Куконы и куконицы нам очень понравились – очень томны и так гибки, что даже полек превосходят, а ведь уж польки, знаете, славятся, хотя они, на мой вкус, немножко большероты, и притом в характере капризов у них много. Пока дойдет до того, что ей по Мицкевичу скажешь: «Коханка моя! на цо нам размова», – вволю ей накланяешься. Но в Молдавии совсем другое – во всем жид действует. Да-с, простой жид, и без него никакой поэзии нет. Жид является к вам в гостиницу и спрашивает: не тяготитесь ли вы одиночеством и не причуяли ли какую-нибудь кукону?

      Вы ему говорите, что его услуги вам не годятся, потому что сердце ваше уязвлено, например, такою-то или такою-то дамою, которую вы видели, например скажете, в таком-то или таком-то доме под шелковым шатром на балконе. А жид вам отвечает: «Мозно».

      Поневоле окрик дашь:

      – Что такое «мозно»?!

      Отвечает, что с этою дамою можно иметь компанию, и сейчас же предлагает, куда надо выехать за город, в какую кофейню, куда и она приедет туда с вами кофе пить. Сначала думали – это вранье, но нет-с, не вранье. Ну, с нашей мужской стороны, разумеется, препятствий нет, все мы уже что-нибудь присмотрели и причуяли и все готовы вместе с какою-нибудь куконою за город кофе пить.

      Я тоже сказал про одну кукону, которую видел на балконе. Очень красивая. Жид сказал, что она богатая и всего один год замужем.

      Что-то уж, знаете, очень хорошо показалось, так что даже и плохо верится. Переспросил еще раз и опять то же самое слышу: богатая, год замужем и кофе с нею пить можно.

      – Не врешь ли ты? – говорю жиду.

      – Зачем врать? – отвечает. – Я все честно сделаю: вы сидите сегодня вечером дома, а как только смеркнется, к вам придет ее няня.

      – А мне на какой черт нужна ее няня?

      – Иначе нельзя. Это здесь такой порядок.

      – Ну, если такой порядок, то делать нечего, в чужой монастырь с своим уставом не ходят. Хорошо; скажи ее няне, что я буду сидеть дома и буду ее дожидаться.

      – И огня, – говорит, – у себя не зажигайте.

      – Это зачем?

      – А чтобы думали, что вас дома нет.

      Пожал плечами и на это согласился.

      – Хорошо, – говорю, – не зажгу.

      В заключение жид с меня за свои услуги червонец потребовал.

      – Как, – говорю, – червонец! Ничего еще не видя, да уж и червонец! Это жирно будет.

      Но он, шельма этакий, должно быть, травленый. Улыбается и говорит:

      – Нет, уж после того как увидите – поздно будет получать. Военные, говорят, тогда не того…

      – Ну, – говорю, – про военных ты не смей рассуждать, – это не твое дело, а то я разобью тебе морду и рыло и скажу, что оно так и было.

      А впрочем, дал ему злата и проклял его и верного позвал раба своего.

      Дал денщику двугривенный и говорю:

      – Ступай куда знаешь и нарежься как сапожник, только чтобы вечером тебя дома не было.

      Все, замечайте, прибавляется расход к расходу. Совсем не то что васильки рвать. Да, может быть, еще и няньку надо позолотить.

      Наступил вечер;