Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том восьмой. Нелли Шульман

что она умеет говорить, просто придуривается… – сестры, как думал иногда Павел, строгостью пошли в их мать:

      – Папа очень добрый, у него совсем другой характер. Я тоже такой. У Ани с Надей языки, словно бритва, они за словом в карман не лезут. Аня еще и не терпит беспорядка. Надя, хотя бы, иногда разбрасывает вещи, а не раскладывает все по ранжиру… – сестра поправляла даже мебель, стоявшую, на первый взгляд, прямо:

      – Девчонка, кем бы она ни была, еще от них натерпится, – весело подумал Павел, – она старше, но Аня с Надей на такое внимания не обращают… – он махнул на черную тарелку радио, в смежной комнате, где они играли и занимались:

      – Музыку вы пробовали… – Надя фыркнула:

      – Я перед ней даже танцевала. По радио передают «Лебединое озеро»… – из приемника лилась хорошо знакомая Павлу мелодия:

      – Между прочим, ее кровать поставили к тебе в комнату… – сообщила Аня, – и ее чемодан тоже там… – мальчик забеспокоился:

      – Надо ее разговорить. Я не хочу, чтобы она все время сидела в углу. Мне с ней в одной детской ночевать, нам надо подружиться… – он поскреб голову. На кровати Нади, под самодельной открыткой, подарком Павла на восьмое марта, лежала нотная тетрадка:

      – Дай сюда, – бесцеремонно велел мальчик, – там ваша песня, для праздника… – к будущему дню рождения Ленина в интернате готовили музыкальную композицию. Дети Советского Союза благодарили партию и правительство за свою счастливую жизнь. Надя и Аня, в венках из бумажных васильков, изображали белорусских девочек:

      – В конце концов, папа из Могилева, – вспомнил Павел, – а мама родилась в Германии, и бежала от нацистов в Париж. Она тоже была еврейкой, как папа… – зашелестев страницами, он велел: «Пойте». Аня хмыкнула:

      – Это почти русский язык, а по-русски она ни слова ни знает. То есть, может быть, и знает, но не говорит… – девчонка, так и не открывая лица, что-то проворчала. Павлу показалось, что она оскалила зубы:

      – Пойте, надо попробовать… – мальчик распрямился, Надя вздохнула:

      – Что нам еще остается делать? Аня, ты вступаешь после меня… – у сестер были красивые, высокие голоса:

      – Спі, мая кветачка, любая дзетачка…

      Зубы застучали сильнее, девчонка беззвучно заплакала. Музыка в динамике стихла. Павел уловил суровый, торжественный голос диктора:

      – Совет Министров и Президиум Верховного Совета РСФСР вместе со всем советским народом глубоко переживают постигшую нашу партию и страну тягчайшую утрату…

      Девчонка медленно качалась из стороны в сторону, засунув в рот большой палец:

      – Люльку пад грушаю ветрык пагушкае…

      Ее губы разомкнулись, она с трудом шевелила языком: «София… – провыла девочка, – София».

      Часть двадцать первая

      Великобритания, весна 1953

      База королевской авиации Карлайл, Камбрия

      Перед большим окном вышки диспетчеров простиралась освещенная