Хрестоматия по сравнительному богословию. Коллектив авторов

о том же предмете. Собор Карфагенский говорит: «Первого престола епископ да не нарицается главою священников (princeps sacerdotum), или верховным священником, или чем-нибудь подобным сему, а только епископом первого престола» (III Сагthagenum concilium, canon 26 [III Карфагенский собор, правило 26]; по славянской Кормчей – 39). «Кто захочет в суды за море (то есть к Римскому престолу) переносить дела, тот никем в Африке да не будет принят в общение» (Canon 31; по славянской Кормчей – 26).

      Как явно противоречит сим правилам нынешняя Римская церковь, нарицая епископа Римского наместником Христовым и почитая Римский престол всеобщим верховным судилищем дел церковных!

      И. – Мне кажется, впрочем, что надлежало где-нибудь быть средоточию единства церковного.

      У. – Оно всегда было и есть в Духе Христовом. Так, апостол заповедует блюсти единение духа в союзе мира. Едино тело – продолжает он, – един дух, якоже и звани бысте во единем уповании звания вашего: Един Господь, едина вера, едино крещение; Един Бог и Отец всех (Еф. 4,3–6). Если нужно еще какое средоточие церковного единства, то для чего апостол не присовокупил здесь: «един князь апостолов Петр» и «един епископ Римский глава всех епископов»?

      И. – Посмотрим, что еще остается из рассуждения французского писателя.

      У. – Остаются заключения, извлекаемые им из предыдущих его положений, которые он почитает неоспоримыми, но которых неосновательность, надеюсь, ты усмотрел из настоящего разговора. Французский наставник говорит: «Если Церковь, признававшая папу за видимую главу, была беспрекословно истинной Церковью в течение восьми первых веков, то будет она таковою и всегда; ибо в сем пункте никогда не может приключиться в Церкви изменения».

      Первое положение сего умозаключения: «Церковь, признававшая папу за видимую главу, была истинной Церковью в течение восьми первых веков» – я смею назвать ложным, ибо приведенные мною правила Соборов и свидетельства писателей ясно показывают, что Вселенская Церковь восьми первых веков христианства не признавала папу за видимую свою главу. Но вместе с ложным началом сами собой падают и все последствия, которые хотят из него извлечь.

      Итак, мне кажется, что я имею твердое право теперь обратить рассуждение французского писателя на свою сторону следующим образом: если Церковь, не признававшая папу за видимую главу, была беспрекословно истинной Церковью в течение восьми первых веков, то будет она таковою и всегда, ибо в сем пункте никогда не может приключиться в Церкви изменения.

      Но я не должен скрыть от тебя, что последнее положение писателя кажется мне подозрительным.

      И. – Какое положение?

      У. – «В сем пункте, – говорит он, – никогда не может приключиться в Церкви изменения». Кажется, он хотел сказать, что Церковь, которая была истинной, не может не быть таковою и всегда.

      И. – Что же? И не сказал ли Сам Спаситель, что врата адова не одолеют ей (Мф. 16, 18)?

      У. – Так! Но Спаситель не сказал, что «врата адова не одолеют Римской Церкви»,