Ночной мотоциклист (сборник). Виктор Смирнов

веет холодом. Если дневник похищен преступником, значит, подтверждается опасение шефа: деньги только маскировка, ложный след! Но… дневник мог быть утерян Осеевым, сожжен. А что, если в дневнике лежали деньги и убийца прихватил его впопыхах? Десятки вопросов вспыхивают один за другим, как цифры на электронном табло.

      – Ваш отец участвовал в строительстве некоторых предприятий, имеющих оборонное значение… Могли быть в его дневнике какие-либо данные об этих стройках, цифры, расчеты?

      – Не думаю, – отвечает дочь. – Скорее всего, это были записи личного характера.

      Я смотрю, как Осеевы садятся в машину. Милицейский шофер предупредительно распахивает дверцу фургончика перед двумя женщинами, одетыми в черное.

      – Дневник, скорее всего, мог понадобиться человеку, который уже сталкивался с Осеевым, – говорит Комаровский. Он расхаживает по кабинету, долговязый, как цапля, и размахивает руками. – А Шабашников уже двадцать лет безвыездно живет в Колодине. Никаких связей с Осеевым в прошлом.

      – А наши охотники?

      – Анданов за последние годы жил в Рассолье, Рубахине, Карске. Обращаю внимание: он в отличие от Осеева не искал строек, а бежал от них. Рассолье, Рубахино и Карск – ныне города индустриальные. Кстати, Осеев там никогда не работал. Жарков несколько раз бывал в Нижнеручьинске и Слюсарке, где жил инженер. Но что тут удивительного? Жарков в недавнем прошлом цирковой артист, гастролер.

      – Но мы еще ничего не знаем о незнакомце.

      – Да! Звонили из областного управления, – спохватывается Комаровский. – Помилуйко намерен прилететь. Заменит Комолова.

      Помилуйко. Как бы неуверенно ни чувствовал я себя, оставшись без Комолова, мне бы не хотелось, чтобы Помилуйко заменил шефа. Помилуйко любит работать в одиночку, превращая остальных сотрудников в простых подсобников. Он слишком напорист, этот майор, и к тому же у него постоянные нелады с Комоловым.

      – Паша, это ваше первое самостоятельное дело, по крайней мере до приезда Помилуйко. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

      Комаровский наклоняется надо мной, такой добрый, усталый и домашний, что милицейский китель, который топорщится на его костлявых плечах, кажется реквизитом, позаимствованным в местном народном театре. И я впервые думаю, что он почти вдвое старше меня. Он уже был «дядей Степой-милиционером», когда я только пошел в первый класс.

      «Первое дело»? Нет… Но, кажется, это первое по-настоящему сложное дело. Если мне не удастся найти подтверждение версии о преступнике, похитившем нож и сапоги у старика… Тогда останется один подозреваемый, Шабашников. Выходит, его репутация и судьба в моих руках.

      – Вы не волнуйтесь, Паша… А вот пообедать вам надо бы!

      – Как-нибудь доедем, – уверяет меня шофер. Ему лет девятнадцать, и он большой оптимист.

      Задний мост скрежещет, как будто там, под днищем, работают жернова. Худо у колодинской милиции с транспортом.

      Вокзал находится в четырнадцати километрах от города, это, собственно, самостоятельная станция, и называется она Коробьяниково. Но в Колодине говорят «наш вокзал». Городу хочется