Present Perfect Continuous. Борис Мир

ее по-прежнему, но была с ней строга: подружек можно приводить только по ее выбору, и если что, то пусть больше не приходит. Домой чтобы вовремя. Порядок чтоб дома всегда, и выглядела обязательно аккуратно.

      Не успела техникум закончить, тетя начала прихварывать, а потом и вынуждена была уйти с работы. Добра в доме было немало; кое-что поначалу продали, чтобы жить по-прежнему, – главным образом, питаться: тетя любила вкусно покушать. А потом она устроилась в артель инвалидов – делать искусственные цветы, и зарабатывала немало, потому что Фая ей много помогала.

      Такая была жизнь: работа, магазины и домой – там готовка, уборка и изготовление цветочков в неизменном обществе тети. Летом добавлялись еще заготовки: варенье всех сортов в солидном количестве – себе к чайку, гостей, бывших тетиных коллег, принять; наливочки – единственное спиртное, что водилось в их доме. Буфет всегда ломился от банок. Тетя даже отпускала ее в ночные поездки за грибами, когда давали автобус на работе: чтобы засолить и замариновать свои.

      Так и жила. Дома идеальный порядок – ни пылинки, и тетя, строгая с ней, но взявшая на себя всю заботу думать и решать. Развлечений, кроме поездок за грибами и редких культпоходов или экскурсий от работы куда-нибудь, еще гости, тетины, не слишком редкие: тетя была довольно общительной. Иногда она говорила своим подружкам:

      – Пора бы ее и с рук сбыть. Помогли бы – познакомили. А то сама больно робка.

      Обещали – забывали, но раза два приводили: один – ей совсем не понравился, другой – тете.

      – Ничего – не старая еще: куда торопиться!

      А после у тети начались обострения – тут уже все побоку. И цветы не крутили, хрусталь либо ковер продавали – чтобы врачи из платной: лучшие, профессора.

      И еще – в глубине души – опасения: всякого наслушалась на работе. Тетя вот, да и мама, прожили так – и ведь ничего. А тут все менять: страшно.

      Так вот и крутилась: только дома, только с тетей – не вылезая почти.

      Два года тому назад тетя начала сразу резко сдавать: слабела на глазах. Стала заговаривать с Фаей о своей смерти, о том, как она без нее жить будет. Подробненько. И еще сказала, что сберегла для нее немало золота и камешков, что остались еще от покойной бабушки, – припрятаны были на черный день, да обошлось. Сказала, что где, достать велела и принести; показала все, сказала название каждого камешка и цену каждой вещи.

      После смерти ее как что оборвалось: пусто стало. Незачем было, а спешила домой – убираться. Готовила ужин, а в рот не лезло – пропадало, и готовить стало редко: так как-нибудь. Варенье пора было варить – а для кого, зачем: в буфете банок еще полно осталось. В общем: делай, что хочешь – да не хотелось. Даже телевизор, который совсем им с тетей не мешал цветочки делать, не включала…

      Я спешно налил ей еще рюмку ликера. Она сделала несколько глоточков.

      …Так вот и жила поначалу, не зная, куда себя деть. С работы домой уходить не хотелось: там люди, разговоры, которые, хотя она в них не участвовала, отвлекали.

      Ее