Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый. Нелли Шульман

отсюда, вчетвером, то есть пока еще вшестером, – она улыбнулась, – Натали обещает, что до Хоккайдо мы дотянем, а дальше нам никуда и не надо… – из гостиной раздался голос Констанцы:

      – Все готово! Сейчас увидим первую телепередачу… – поднявшись, Роза подхватила дочерей на руки: «Надеюсь, хотя бы в ваш день рождения мы обойдемся без товарища Сталина, теперь и на экране».

      В окнах крепкого, каменного дома, помещавшегося в отдалении от лагерных бараков, за надежной оградой, штор не задергивали. Кроме первого этажа, защищенного железными ставнями, остальные окна были открыты ноябрьской метели. Первый день месяца начался похолоданием, термометр опустился ниже двадцати градусов.

      С третьего этажа, в стылой, мглистой тьме, едва виднелись огоньки большого лагеря. Работа на подготовительном этапе строительства тоннеля шла круглосуточно, в три смены. Мороз не служил препятствием для выхода зэка на работу.

      Вчера начальник конструкторского бюро, полковник МГБ Гаврилов, познакомил 1891, как в папках именовалась Констанца, с распорядком дня, в случае экстремальных погодных условий. Гаврилов, имевший кандидатскую степень по математике, до Сахалинского тоннеля работал в шарашке, обеспечивающей строительство московского метро. Полковник носил профессорское пенсне, разговаривал мягко, и хорошо знал немецкий язык. Констанца объяснялась с ним без затребованного ей, при переводе на Татарский пролив, переводчика-секретаря:

      – Здесь по-русски, фрау 1891… – чекист всегда произносил ее номер неловко, запинаясь, – я переведу…

      Констанца рассеянно слушала, покуривая «Герцеговину Флор», глядя на сумрачную метель, в окне. Прервав Гаврилова, она заметила:

      – Я не понимаю, зачем вы это читаете. Наша работа подразумевает помощь стройке. Если стройка останавливается, в связи с низкими температурами окружающей среды… – Констанце доставляло удовольствие говорить с чекистом длинными, малопонятными немецкими фразами, – то у нас есть много дел внутри конструкторского бюро. Чертежи, сверка данных, оптическая лаборатория, отдел новых разработок…

      Так изящно называлось подразделение, занимающееся заказами от МГБ. Оптическая лаборатория тоже должна была сидеть на проектах Лубянки. Однако с лета, с основания конструкторского бюро, тамошние инженеры, под руководством Констанцы, занимались пресловутым телевизором. Доктор Кроу подозревала, что вскоре лабораторию переведут на обслуживание нужд Лубянки:

      – Телевизор готов, мы отправили рекомендации по массовому выпуску изделия в Москву. Теперь отдел обяжут создать какие-нибудь жучки, фотографирующие помещения, в темноте. Или они займутся совершенствованием наблюдательной оптики… – Констанце было противно даже думать о таком. Гаврилов явственно покраснел, пытаясь угнаться за ее витиеватыми оборотами:

      – Продолжая мою мысль, ваш приказ… – Констанца бесцеремонно ткнула хрупким пальцем в машинописную бумагу, – не имеет никакого