Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый. Нелли Шульман

о мистере Фельдблюме:

      – Я за него замуж не выйду, он беженец, без гроша в кармане, да еще и вдовец, но глаза у него красивые… – глаза были большие, серо-синие, в длинных ресницах. В конторе Фельдблюм вел себя тихо, и не упоминал о войне:

      – Ему нечего рассказывать, – хмыкнула Ривка, – наверняка, он прятался с женой, где-нибудь в подвале, в Польше. Он не сражался с немцами, он не герой, как наши ребята, в армии, или еврейские партизаны… – беженцы из Европы, заполнившие Бруклин, словоохотливостью не отличались.

      В конторской столовой мистер Фельдблюм тихо жевал домашний ланч, из бумажного пакета. Нацедив стакан кипятка, хасид размешивал кофе, из упаковки с кошерной печатью, и возвращался на рабочее место:

      – Рут он по душе не придется, – решила Ривка, – она любит высоких мужчин. Фельдблюм меня ниже, и вообще, он хлипкий. Но улыбка у него приятная… – девушка поправила брошку с жемчугом, на воротнике платья.

      Она успела забежать домой и переодеться. Мать пыталась усадить ее за праздничный обед. Ривка не собиралась наедаться куриным супом с пельменями, и цимесом, из морковки. Девушка закатила глаза:

      – Мама, в синагоге подадут закуски, сладости, уши Амана… – мать сунула в ее сумочку сверток:

      – Все равно. В подземке пожуешь, ты на весь вечер уезжаешь… – Ривка насадила на черные кудри зимнюю шляпку:

      – Надеюсь, там не курица, как в мои студенческие годы… – за время обучения сумка девушки пропахла домашней едой. Мать не признавала дешевых столовых:

      Миссис Гольдблат снабжала дочь даже супом, в стальном термосе:

      – В забегаловках ты только желудок себе испортишь. Сядешь, и поешь, как человек… – порывшись в сумочке, Ривка, от скуки, сгрызла печенье.

      В газете писали, что президент Трумэн, на следующей неделе, выступит перед Конгрессом:

      – Америка должна противостоять экспансии коммунистов на Балканах… – в Греции пока шла гражданская война. Ривка пролистывала такие статьи. Мужчинам больше нравились девушки, разговаривающие об искусстве, или литературе. Она просмотрела список книжных новинок:

      – Можно что-нибудь взять почитать, прямо сейчас… – путь на Манхэттен и с Манхэттена был долгим. Подруга Ривки готовилась поступить в сестринский колледж. Она, наверняка, приехала бы с учебником:

      – Рут в подземке уткнет нос в книжку. Она всегда с докторами кокетничает… – обе девушки хотели получить кольцо на палец, и осесть в уютном доме, на Лонг-Айленде, после хупы и банкета в кошерном отеле:

      – Женщина все равно никогда не станет партнером, в бухгалтерской практике, не получит звание судьи, или университетского профессора… – Ривка встречала статьи о женщинах с докторатами. Судя по фото, все они, как на подбор, отличались редкостной невзрачностью:

      – Во время войны женщины работали, заменяли мужей, но сейчас пора возвращаться к домашним очагам… – свернув газету, она вытащила из сумочки читательский