Зимопись. Книга вторая. Как я был волком. Петр Ингвин

хрустящих насекомых. Вожак не возражал против явного самоуправства. На сытый желудок ему было лень лишний раз рыкнуть, не то, что куда-то тащиться и кого-то наказывать. К тому же, мы плохо выглядели, а больные члены стаи плохие бойцы.

      Едва шумевший предгорный лес принял нас в свое чрево, стая тревожно зашевелилась, что-то учуяв. Замерли. Вожак отправил вперед разведчика.

      Через пару минут тот возвестил свое возвращение радостным криком:

      – Ррряв!

      Со всех ног стая рванула вперед. Тома держалась меня, Смотрик держался ее, я следил за ними и за окрестностями: вдруг представится шанс слинять в человечий мир?

      Но вожак следил за всеми. Шанса не было.

      Зрелище открылось не для слабонервных. Поле брани. Множество убитых: войники, бойники, рыкцари, еще непонятно кто. Все вперемешку. Нет, рыкцари больше с краев.

      Разбойничьих трупов не в пример меньше. Они напали, отряд какой-то цариссы защищался, сколько мог. Но гнук, он же наш лук, скорострельнее и дальнобойнее копья. Оставшиеся в живых ушли, прихватив трофеи – оружие и доспехи, а выжить повезло немногим, потому что брошенного оружия много.

      Стая с людоедским наслаждением принялась рвать свежее мясо, до которого не успели добраться волки, трепещущие потроха вынимались и съедались на ходу. Мерзко, противно, отвратно. Рвотные позывы заставляли не смотреть на пирующих человекоподобных зверей. В данном случае совсем не человекоподобных.

      Мой взгляд горько скользил по разбросанному оружию. Если б был хоть маленький шанс…

      Едва рука потянулась к металлу, последовал рык вожака, что успевал и жрать, и контролировать.

      Тому тошнило, лицо зарылось в обхваченные руками колени, спина дергалась. Девушку не трогали. Конкуренция. Если кто-то не ест, остальным больше достанется.

      Насытившись, людоеды принялись набирать мяса впрок. Сначала меня, затем Тому кто-то толкнул, призывая заняться делом. Наконец, просто сунули в руки по обтекающему кровью куску, чтоб несли, и оставили в покое.

      Мой взгляд упал на один труп, чем-то заинтересовавший. Тем, что в очень знакомых цветах поддоспешных тканей, и тем, что… не труп.

      Еще живой человек дышал. Неслышно, медленно, что и спасло от кровожадной стаи. Я зашептал в ухо:

      – Вы Варфоломеины?

      – Ничего не скажу, чертов выродок, хоть живьем меня ешь. – Хрипящий голос едва пробивался из пронзенной груди.

      Хорошо, что сил у бойца не было, иначе мне пришлось бы худо.

      – Дурак. Где ты видел говорящего зверя? – шепнул я, быстро осмотрев умирающего. Впрочем, не будем спешить с выводами. – У тебя не сильное ранение. Отлежись. Прикинься мертвым, я прикрою от этих. – Мой подбородок указал на человолков. – Если крови потерял не много, жить будешь. Доберешься до башни, передай царевне Зарине…

      – Царисса…

      – Слушай, что говорю. Не цариссе, а царевне Зарине. Что ангелы живы. И заколдованный принц тоже. Запомнил?

      – Царисса Варфоломея… – донесся хрип, – и ее семья… погибла.

      У меня похолодела спина.

      – А царевна?!

      – Варфоломею выманили из башни. Отряд разгромлен,