Летом перед грозой. Дмитрий Лекух

пора покупать, на третий курс пацан перешел. Не до тонкости переживаний, короче.

      Я снова достаю из кармана электронную сигарету.

      Делаю пару глубоких затяжек и убирать ее уже как-то не собираюсь.

      Надо бы все-таки сходить в тамбур, покурить, пока еще любимое и родное правительство это самое дело вообще окончательно не запретило.

      Мудаки, конечно, что тут еще сказать.

      – Игорян, – уточняю, – это же у тебя от первого брака?!

      – Угу, – кивает. – Парень же не виноват, что у него мама дура.

      Я вот даже и теряюсь немного.

      Сам вторым браком женат, и у самого – ну точно такая же жизненная история.

      Один в один.

      – Ну, да, – тяну.

      Глебушка хихикает.

      – Славкин! – командует. – А что сидим, кого ждем?! Нормальные-то пацаны посидят-посидят, да и выпьют маленько.

      .Подняли по третьей.

      Молча, разумеется.

      Мы с Лариным в одних и тех же войсках служили, у дяди Васи, там про третий тост объяснять никому ничего не надо.

      Славян не служил, конечно, но с нами – уже привык.

      Выпили.

      Закусили чем бог послал.

      – Ладно, – поднимаюсь. – Пойду я в тамбур, отравлю организм никотином. Не балуйтесь тут без меня…

      Глава 5

      .Я вот вообще не понимаю, кстати, как буду ездить в поездах, когда в них запретят курить окончательно.

      Даже, вот, подумать боюсь.

      И дело тут даже не в том, что «не утерпишь»: эта-то проблема как раз вполне себе даже и решаемая.

      Те же электронные сигареты, да и открытое окно в сортире еще пока что никто не отменял.

      Но – вот так постоять в тамбуре в одиночестве, слушая стук колес и разглядывая проносящиеся в ночной темноте огоньки грустных северных полустанков, я уже не смогу.

      Просто – повода больше не будет.

      А жаль.

      .Потому как не знаю, как у вас, а у меня – именно вот в такие моменты по-настоящему хорошо думается.

      В том числе и о стране, в которой мы все с вами живем.

      Нет, правда.

      Бесконечность пространств, сумеречное спокойствие лесов, однообразие полустанков или, как сейчас, ночью, тревожная желтизна пристанционных огней под монотонную музыку стука колес и качающийся вагонный пол под ногами – это едва ли не лучший фон для одиночества и понимания, которое только и возможно при одиночестве. Поезда вообще изначально заражены экзистенциализмом, а курящие тамбура тем более: жесткая замкнутость железной коробки, помноженная на проносящуюся за окном бесконечность, способствуют погружению в себя, одновременно тревожа и успокаивая.

      Особенно после третьей рюмки, ага.

      А после пятой так вообще возникает риск впасть в меланхолию, с переходом, после седьмой-восьмой, в слегка пошловатую сентиментальность. И вам после этого только и остается, что допиться до полного катарсиса.

      Шучу-шучу.

      Просто в этой жизни хватает вещей, от которых только ирония и спасает.

      И – более ничего.

      Ибо