Завещание обжоры. Михаил Александрович Соколовский

плазменных экрана в зале. Публика крупным планом могла видеть, как Фридрих Андрей ловко лавируя вилочками, щипчиками и ложечками между потеющими графинами, дымящимися плошками, скворчащими сковородами, накладывал на белоснежную, специально слегка подогретую тарелку овощи, нарезанные тонкой соломой, пару перепелиных яиц, плюхнул в самую середину изящную какашечку нежно-серого паштета, по краю пустил зелень, бросил несколько гранатовых зёрен, отрезал тончайшую пластину от грудки индейки, обсыпанной разноцветными точками специй, на тарелке вилочкой и ножичком завернул в неё пёрышко моркови, макнул этот рулетик в паштет, на него, как на клей посадил половинку заранее разрезанного перепелиного яйца, полил из соусницы тончайшего фарфора каплей гранатово-кленового сиропа, кончиком ножика с закруглённым концом приклеил на соус три красных икринки и поднял на вилке этот маленький, но чрезвычайно аппетитно выглядящий бутерброд (фу, какое грубое слово для такого произведения, тем более, что в нём нет ни брода, ни бутера!), обвёл глазами застывший в восхищении зал и произнёс:

      – Развернись, чрево ненасытное!

      Аплодисменты и крики «браво!», которыми разразился зал, казалось, стараются держать ритм челюстей Фридриха Андрея, безжалостно и с наслаждением пережёвывающих индюшачий рулетик с морковью, икрой, паштетом и перепелиным яйцом под соусом гранатюр. Правда, в том же ритме жарил и диксиленд.

      Люди наперебой стали звать официантов. «Оливия» была готова к этому: сегодня в ресторане работал усиленный десант обслуги. Официанты перебегали от главного стола к столикам публики, давали советы, что-то аппетитное шептали в уши, записывали в блокноты, почтительно и быстро кланялись, уносились, при этом умудряясь не перекрывать гостям вид на сцену, где Фридрих Андрей разрезал грейпфрут, вынул из половины середину, но не до конца, а оставив треть, потом кинул туда мелкими, в икринки величиной, кусочками нарезанную… что? селёдку?! …бросил щепотку сушёного зелёного лука, сверху Рейнальдо полил всё это взбитыми сливками из специального бурдюка с фигурной насадкой, де Шай опылил сливочную верхушку корицей, после чего ложечкой с заострёнными краями подцепил кусочек из глубины и, выпив крохотную, граммов в двадцать, рюмку ледяной водки, под дружный выдох публики – съел.

      – Это солёный десерт, – пояснил де Шай с улыбкой, полной ласковой гордости собой, без поучения, скорее желая поделиться с людьми радостью еды. – Его хорошо скушать после закусок, до основного блюда. Не увлекайтесь алкоголем, господа! Вкусовые рецепторы надо беречь. Да и голова должна быть ясной. Пьяному еда не в радость!

      Официанты разносили еду публике. Счёт за еду не включался в билет на «Ужин с де Шаем», но люди уже не могли остановиться, видя с каким аппетитом ест Фридрих Андрей.

      Не мог сдержаться и режиссёр в фургоне телекомпании «СТ-1». Ещё две перемены назад он послал ассистента… нет, не в «Оливию», на «Оливию» простому телережиссёру не заработать… он послал его просто в…