Приключения чувств, или Три истории про любовь. Алексей Валентинович Борисов

мук, метаний, многочасовых дежурств у дверей и подъездов! Познакомят! Сведут!

      – Слушай, я же знаю, что ты не того, – продолжает кричать из ванной Ирина так громко, что, наверное, слышно у соседей. – Не голубой! Я же вижу, как ты на мои ноги смотришь!

      – Ирина, как не совестно!

      – А почему должно быть совестно? Нормальное явление! – Ира вновь возникает из ванной, встряхивая руками мокрую простыню. – У меня – красивые ноги, – с экспозиционным поднятием бедра ставит ступню на табуретку, рассматривает мокрое полотнище на свет, словно невзначай покачивая коленом в метре от моего лица, и я почти с ужасом замечаю, что мои глаза, как маятники, загипнотизировано следуют за движением этой девичьи узкой, безукоризненно обтянутой шерстяной материей коленки. – Ну, так что? Знакомить? Или… Чего такого я не могу понять?

      – Что любви по знакомству не бывает…

      Ира даже немного растерялась. Потом хмыкнула:

      – Может, и верно. Так я ведь и не про любовь… Как съездил-то?

      – Нормально.

      – Какой-нибудь симпозиум по методологии преподавания ученикам третьего класса природоведения?

      – Почти. Конференция по экологии полярных морей.

      – А ты-то как в такой теме оказался?

      – Совершенно случайно. Лет двадцать назад сел в электричку до города Диксон, а обратного билета в кассе не оказалось.

      – Ну и?

      – Ну и ничего! Приходится теперь вот по всяким конференциям и семинарам мотаться. На пенсии покоя не дают! Да ты вот еще предлагаешь жениться на кассирше с минимумом целлулита, – потом я еще долго не мог понять, смеется ли она надо мной, или нет, с недоверием выспрашивая, правда ли, что я по полгода жил сам-пять с лайками на метеорологической станции и плавал на настоящем атомной ледоколе. – И в водолазном скафандре нырял при минус тридцати? – восклицала она, рассматривая фотографии.

      – Это на воздухе минус тридцать. В воде теплее.

      – А я-то все думала, откуда у тебя столько ракушек! Так это все правда?

      – Что – правда?

      – И нерпу ел?

      – Ел, ел! – ворчливо подтверждал я.

      – Ну, и как она?

      – Да никак!

      – А с виду… – она критически озирает мою физиономию, – да, видуха у тебя, честно говоря, совсем не как у методиста станции юннатов. Не случайно я тебя за маньяка приняла. Слушай, бороду можно пощупать? Вау, и правда жесткая! С тобой и целоваться-то, наверное, опасно для кожных покровов! Получается, ты у нас настоящий Паганель. Персонаж Жюля Верна! Я тебя так и звать буду, можно? А давай, ты придешь к нам в группу и ребятам все расскажешь!

      – Что расскажу?

      – Ну, как жили вы там, на полярной станции.

      – Да никак. Сидишь себе в теплушке и сидишь. Смотрите рекламу, там все показано!

      – Но ведь холодно?

      – Холодно… Иногда.

      – Так ведь, кажется, сам Андерсен говорил, что холод – это единственная вещь, к которой невозможно привыкнуть.

      – Не Андерсен, а Амундсен, – поправляю я ее.

      – Все равно. И