Приключения чувств, или Три истории про любовь. Алексей Валентинович Борисов

чего стоили те крохотные знаки внимания, сюрпризы, которые она оставляла после своих посещений? Смешной рисунок на конфетной обертке, на котором я был изображен в виде Винни-Пуха, а она – в виде обаятельного Пятачка: со стройными ножками, в коротенькой юбочке, пелеринке… Пятачка, в котором пятачкового был только носик?

      Или вылепленная из хлебного мякиша птичка, присевшая на ручку форточки? Бумажный кораблик с названием на борту «Lucky Irena»?

      Я находил их, возвращаясь с работы, и долгими студеными мартовскими вечерами у меня была, по–крайней мере, возможность думать и выдумывать тайный смысл, которые содержали или могли содержать эти маленькие сюрпризы.

      Сначала я оставлял безделушки на своих местах, но когда их накопилось уже изрядно, отвел им верхнюю полку в своем шкафу – там, где в спичечном коробке хранился каштаново-рыжеватый волос, подобранный мною с подушки…

      К тому же обстоятельства позволяли прибегнуть прямо-таки к отцовским прерогативам.

      – Слушай, Ирина, – говорил я во время ее очередного визита, – тут тебя пару раз какой-то мачо местного разлива спрашивал. Очинно интересовался!

      – Что, прямо сюда приходил? – вскидывает она глаза поверх аквариума. – Какой из себя?

      – Ну, такой, – метр с кепкой, светленький, шапочка-снайперка на бровях держится. А что, есть еще и другие?

      – Вот козел! Говорила же! Я ему завтра в универе шапку не на брови, а на кадык натяну! Прости за такую конкретную подставу, просто до некоторых жирафов слова очень плохо доходят.

      – Ирина, конечно, это не мое дело. Но мне показалось, что он к тебе вполне серьезно…

      – Ага, прикольный кекс! Носиком еще шмыгает, а уже взрослых теть хочет. Бумкаться с ним, конечно, классно, – она лукаво косится на меня, почти припадая щекой к аквариумному стеклу, и я вдруг с невероятной отчетливостью слышу, насколько оглушающе трезвонит за окном мартовская капель. – Но что еще?

      – А тот, с «Ауди»? – после минутной паузы настороженно спрашиваю я. – У меня сложилось впечатление, что у вас были полные лады…

      – Это с Пашкой-то? Да мы давно разбежались!

      – Что же так?

      – А ничего! Ему было хорошо, мне было хорошо. Потом решили «проверить чувства», и оказалось, что по раздельности нам еще лучше. Так бывает, – Ирина всецело сосредотачивается на постукивании ногтем по стеклу аквариума, и я, прокашлявшись, набираю в грудь воздух и приступаю к своему «отцовскому интермеццо»:

      – Ира, ты ведь учишься на экономическом факультете. Наверное, тебе известно такое правило, что, если в оборот поступает слишком большое количество акций какого-то одного предприятия, то они падают в цене… И его хозяева могут остаться на бобах. Жизнь, конечно, это не только рынок, я бы даже сказал, вовсе и не рынок, но есть общие принципы…

      – Это ты что имеешь в виду? – она с удивленной улыбкой поднимается из-за аквариума. – Это ты про меня, что ли, так? Ну, намекнул! Ну, дал понять! Развел турусы на колесах!