Красный закат в конце июня. Александр Лысков

Нет? – взвопил стражник.

      – Мёртвого разбудишь! – тихо ответствовал Прозор.

      – Обжо! Часовню рубить!

      – А что, пищальник, не Сам ли Господь тебе на ухо шепнул – мору конец? Вчера только пикой грозился – на улицу ни шагу?

      – Часовню рубить! Грехи замаливать!

      Прозор проворчал только для Матрёны:

      – Я наперёд отмолился на всю жизнь. Лоб расшиб в Долматове, чтобы Господь свою суку Кугу унял. Да знать, она, блудня, не в его власти.

      Ворчал, а на обжо пошёл.

      – Мы, девка, попу окладной венец, а он нам – венчальный.

      На Руси в те времена летописцы занимались в основном статистикой чумы.

      Но в Европе, имеющей более долгий опыт эпидемий, накопился достаточный материал и для обобщений.

      Католический священник Поль Морешон в своём трактате «О чуме» писал, что, как только закончились эпидемии первой волны, произошёл демографический взрыв.

      Новые семьи оказывались необычайно плодовиты – в таких браках чаще, чем когда-либо, рождались двойни. И новые поколения людей были менее подвержены заболеванию чумой.

      Пассионарный накал был настолько высок, что, несмотря на потери от чумы, Англия и Франция, например, почти 100 лет затем вели упорную войну.

26

      Собраны были на угорском капище оставшиеся в живых мужики Игны. Да с ними – пришлый Прозор.

      Человек десять.

      Сидели на брёвнах.

      Перед мужиками держал речь босоногий поп Иоанн в подряснике, скуластый, как монгол.

      Норовистый был поп, непредсказуемый.

      Вот только что говорил про неимоверные людские горести и плакал. А тут вдруг вместо слёз брызнула из него слюна – это отец Иоанн уже гневался на неотзывчивых.

      Только что стоял понурый – и вдруг петухом начал наскакивать на паству, потрясая посохом над головой.

      – Во смраде и скверне пребывать не позволю! Прокляну – и батогом вдобавок. Сатанинское отродье!..

      Уронил плешивую голову на грудь.

      Сопит. И снова тихим голосом:

      – Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему яже вещей истина…

      Пропел чин тропаря Ильи на закладку храма. Посохом процарапал на земле крест, где должен быть престол, и убрёл, горестный, восвояси заждавшихся покойников убирать.

      Принялись судить мужики, на какое строение хватит лесу. Сошлись на том, что выходит им рубить клецкий храм в две половинки – алтарную и моленную.

      А кровля будет двускатная. И на первое время – без главки.

      Моленную уговорились рубить в обло, алтарную – в лапу.

      Достали «черту» – металлическую вилку для раскроя пазов. Шнурок саженный, в аршин, и вершковый.

      Отвес – с камушком на конце.

      И в первый же день уместили три венца.

      В сердцах православных священников в те времена жили ещё отвага и беззаветность.

      Они смело шли в гущу народа утешать и призывать падших к восстанию духа.

      В 1540 году зачумлённые псковичи пригласили архиепископа Новгородского Василия приехать к ним для благословления.

      Владыка