Красный закат в конце июня. Александр Лысков

терем – яркая звезда.

      Светел месяц – то Иван-хозяин.

      Красно солнце – то хозяюшка его.

      Ярка звездочка – его сынок.

      Плясовую напевал Синец. В такт стучал киянкой:

      Уж дай нам Бог,

      Зароди нам Бог,

      Чтобы рожь родилась,

      Сама в гумно валилась.

      Из колоса – осьмина,

      Из полузерна – пирог

      С топорище долины,

      С рукавицу ширины.

      На ночь дымник закладывали плотно подогнанным к отверстию конусным брусом. И почитай каждую ночь, если не срывал с настроя младенец в корзине, творили любодеяние.

      Часто подтапливали баньку. Чистили в загородке козье место. Навозом мечтали утучнить грядку, расстараться семенами и весной насадить репы…

54

      После встречи с попами на угорском празднике Синец стал наносить метки на стене. Седьмую по счету – крестиком.

      Воскресенье.

      Воткнул посреди двора кол. Следил, как с каждым днём удлинялась его тень. Помечал в снегу прутиками.

      Скоро тень перестала расти. И по количеству зарубок на стене тоже получалось, что Коляда пришла.

      Синец занырнул в землянку к Фимке, выкрикивая:

      Кишки и ножки в печи сидели,

      В печи сидели, на нас глядели.

      На нас глядели – на стол хотели.

      Скажите, прикажите —

      Винца стаканчик поднесите.

      Пришла Коляда

      Вперёд Рождества,

      Вперёд Масленицы.

      Винцо не винцо, а медовуху Синец к празднику сготовил. Раскалёнными камнями накипятил воду в банной колоде. Несколько сот дикого мёда туда. Мерку хлебной закваски.

      В бане три дня кряду поддерживал тепло. И в один из вечеров принёс в землянку хмельного напитка полную чашу, выдолбленную из березового нароста – капа.

      Весь вечер пили медовуху. Закусывали пирогом с зайчатиной.

      Пьяный Синец на четвереньках выбирался из жилища и, опираясь на календарный кол, орал в небо озорные песни.

55

      Зима заканчивалась. Однажды утром выдернул Синец дымник, а на него с крыши ручьём полилась талая вода.

      Даже ночью не подморозило.

      Снег набряк. В лаптях чавкало. Порты стали вечно мокрые до паха.

      На вытоптанном пригорке земля открылась раньше всего.

      Тут и собрал-сколотил Синец тележку.

      Фимку посадил, покатал да и опружил.

      Масленица! Веселись, народ!

      На проталину Фимка вынесла ребёнка в меховом кукле.

      Выпустила козу с тремя козлятами.

      Теперь, в самую голодную пору, спасались её молочком. А козлятам – одонки.

      Однажды услыхали со стороны Суланды колокольный звон.

      Неужели до Пасхи дожили!

56

      На Троицу сговорился Синец с отцом Паисием крестить парнишку.

      Переправились через бурную реку на плоту.

      По тропинке, в виду землянки Кошута, прошли напоказ нарядные – Синец в новой домотканной рубахе.

      Чёрные крестики на вороте.[42]

      Для Фимки пряжи хватило только на кису – накидку

42

Вышивная нить красилась в ольховом отваре.