Красный закат в конце июня. Александр Лысков

изнемог, сел под ракиту спиной к стволу.

      Утром его нашли здесь мёртвым.

      Похоронили, как было принято, на боку, сложенным калачиком. Укрыли еловыми ветками, закидали комьями земли.

      И в тот же день староста Ерегеб позволил православным миссионерам переселиться в освободившуюся пещеру страшилы.

47

      В пещере стены и потолок лоснились от копоти. Длинным помелом дьякон посшибал висячие гроздья сажи. Накидал веток на пол.

      Колокол, клёпанный из листовой меди, в пуд весом, заволок в дальний угол. Водрузил на перекладину и для пробы ударил билом.

      Звук раздался резкий, сигнальный.[38] На колоколе был знак – крест с четырьмя маленькими крестиками в углах. Достался он церкви, скорее всего, ещё при Александре Невском как трофей в битве с тевтонами.

      Клепался внахлёст из четырёх пластин. Вид имел угловатый. А цвет – синий.

      Поздним вечером под этим колоколом отец Паисий принимал шамана Ерегеба. Сбивчиво, со сдержанным жаром вели на шкурах богословский диспут.

      – Что хочет ваш угорский бог Ен?

      – Ен хочет, чтобы никто не болел. А что хочет ваш Бог?

      – Наш Бог Христос хочет, чтобы все любили друг друга.

      – Что такое любить?

      – Не делать зла. Не красть. Не убивать. Не лгать.

      – Это может каждый человек. Бог должен делать то, что не может делать человек.

      – Наш Христос исцеляет от болезней.

      – Это хороший Бог.

      – Христос воскрешает умерших.

      – Это очень хороший Бог.

      – Христос даёт блаженство после смерти.

      – Ен тоже милует всех.

      – Кто не с Христом, тот будет вечно мучиться.

      – Наш Ен не такой сердитый…

      Когда на все вопросы высшего сознания были получены ответы, разговор спустился на землю.

      – Паства у нас пока невелика, – сказал отец Паисий. – Всего три человека.[39]

      – О! Иван! Иван! – понимающе воскликнул Ерегеб.

      – Мы в твою епархию ни ногой.

      Ерегеб, в свою очередь, пообещал не тревожить семейство Синца.

      – Только вот что, милый человек, скажу я тебе, – продолжал отец Паисий. – Не от меня сие зависит, но скоро конец вашей воле. Царёвы слуги уже на Ваге. Настанет и ваш час дань платить. Дымовые! А кто из вас под нашего Христа пойдёт – понимаешь? – Тому будет послабление. Льгота.[40]

      После этих слов лицо гостя ещё продолжало лосниться от огня, а глаза уже потухли. Новость его огорчила. Чтобы подсластить, отец Паисий добавил:

      – А кто будет у меня русский язык учить, того потом старшиной назначат. Посылай своих сыновей ко мне учиться русскому языку – старшинами станут.

      Согласно-понятливые кивки Ерегеба стали переходить в горестные покачивания всем туловищем.

      Беседа шла ровно, приятно. Но Ерегеб засобирался домой.

      У входа в пещеру рыжая якутка, подобно оленю, разгребала копытом снег и ела всё, на что ложилась губа.

      Якутка – не учёная ни кнутом, ни вицей: шерсть в два пальца толщиной,

38

Колокола в те времена служили исключительно для оповещения, а не для услаждения слуха.

39

Харом ембер.

40

Кедмес.