Дежавю. Любовь. Сергей Зыболов

Она стояла и бессловесно светилась от счастья. Муравей решил, что надо пару слов добавить и в ее сторону: – А прогулку на всю жизнь, мы, кажется, уже нашли…

      – Кажется? Или нашли? Или все-таки «кажется»? – тут Амина не удержалась и заражающе рассмеялась.

      Эшли стоял и только глупо улыбался, прекрасно догадываясь, о чем говорят его новые знакомые.

      – Тогда нечего откладывать, впевед!

      Задорные Амина с Эйвом переглянулись: «Ну-у-у, мы и авантюристы с тобой пожизненные!» – и рванули за ускоряющим шаг экскурсоводом.

      «И откуда он взялся? Никогда тут не было никаких экскурсий и сопровождающих? Просто какие-то чудеса творятся… Надеюсь, что все – только на пользу!» Все же интерес к познанию местных окрестностей поборол минутный страх, точнее сказать, и не было особой безгрешной борьбы: гуляющим без особой цели Амине и Эйву сделали заманчивое предложение, и влюбленная парочка решила провести свободное время с пользой, послушать и посмотреть, что же такого «интевесного» представит им новоявленный экскурсовод.

      – Пойдем, посмотрим, что там. Будем надеяться, что нам понравится! – сказала Амина, как бы подтверждая ход мыслей друга.

      – Ну, что, не сильно ствашно? Не ствашно говою? – слегка хихикнул Эшли. – Как там, в песне поется? «Сделай певвый шаг!» Кажется, мы его и в-вешили сделать, пвавда, двузья?

      – Пвавда, пвавда! – чуть слышно, по-детски, передразнил его Эйв.

      Амина укоризненно посмотрела на него, улыбнулась и наклонила голову, как бы говоря: «Ну-у-у, зачем ты так?»

      Очаровательный экскурсовод передал муравьям миниатюрные фонарики, непонятно откуда взявшиеся в его лапках, включил большой осветительный прибор, державший в своих лапках, и уверенно начал спускаться вниз по каменной лестнице, ведущей к широкой овальной площадке. Серые матовые ступени, гладко отполированные, с каждым шагом становились все темнее и угрюмее, местами на них поблескивал ледяной глянец с легкой испариной. Пока особой необходимости в фонариках не было, солнечные лучи местами проникали в подземное таинственное помещение, и почти все было хорошо видно.

      Спустившись метров на пять-шесть по ступеням, Амине стало немного не по себе, ледяная дрожь мелкими бусинками одна за другой отправлялась по всему проподеуму, закатываясь то в сложный глаз*, беспощадно подергивая околорадужную слизистость, то в мощный и прочный протонум (верхнюю часть – предплечье), то в шершавые усики, то в одну верхнюю лапку, то в другую, то опускалась до самого бедра, и нервозно дергала, и дергала, и снова дергала, словно за хлипкую ниточку паутинки каждой частички тела.