Дежавю. Любовь. Сергей Зыболов

мира и все норовила переступить его. Он боролся всевозможными внутренними средствами с тем, чтобы не впустить ее, не впустить ни при каких обстоятельствах, но, похоже, все бесполезно, никакими силами удержать ее было не-воз-мож-но… может быть, ему чудилось, что он отдает все жизненные силы, борется с неминуемым приходом смерти, стараясь улизнуть от своего недавнего прошлого. Но разве можно от него уйти или убежать?

      «Ну, вот почти и дома! Почти… Нет ничего хуже этого „почти“, есть просто или „да“, или „нет“, или ноль, или десять из десяти, а это недосказанное „почти“ вылетает, и кружит призрачной желтобрюшной синицей, и намеревается сесть тебе прямо в лапки, но так и не садится, и вдруг оказывается совсем не крохотной синичкой, а большеногим аистом. Почти дома… почти…»

      Задыхающийся Афт стрелой выскочил на перекресток Шестьдесят второй и Пятьдесят пятой, не заметив мчавшийся пикап службы озеленения. Очумелый водитель, пытаясь избежать столкновения с неожиданно появившемся пешеходом, резко нажал на тормоз и одновременно крутанул руль влево, машину развернуло, и правым предательским боком она с мощной силой отшвырнула ветерана в сторону, словно упругий теннисный шарик отскакивает от ракетки. Тот беззвучно пролетел несколько метров и жестко распластался возле угла серенького домика; автомобиль от такого крутого поворота несуразно завалился на бок, молоденькие саженцы, предназначенные для высадки где-то в скверике по соседству, и которые минуту назад еще находились в прикрытом кузове, дружной компанией высыпались вместе с землей на дорогу. Из разбитого окна перевернутого авто робко показалась сначала одна лапка, потом, более уверенно, – другая, скрипящий от случившегося, водитель живенько протискивался сквозь узкий стеклянный прямоугольник – дверь от падения заклинило. Проходивший мимо молодой мураш с бумажным пакетом опрометью бросился к ближайшему телефону – звонить в службу медпомощи. Прохожие поспешили к лежащему муравью. Афт, широко раскинув все шесть лапок, беспомощно распластался на пробитом проподеуме, из-под которого медленно вытекала тоненькая струйка прозрачной жидкости – муравьиной крови. Распахнутая разодранная рубашка решительно превращалась из нежно-бирюзовой в угрюмо-ультрамариновую. Разорванные усики спонтанно несимметрично балансировали в напряженном от произошедшего эпизода воздухе – они оба были напрочь сломаны и еле шевелились. Две верхние лапки тоже безвольно болтались, словно в невесомости, явно не желая успокоиться и замереть. В раскрытых глазах Афта жизнь не собиралась сдаваться, он смотрел вперед, не видя ничего перед собой.

      – Сколько нас, а?.. – еле слышно прошептал Афт, но вряд ли кто его услышал. – Сколько?.. Кто может сказать?..

      Обступившие сбитого Афта со всех сторон, – ну, надо же интерес какой – наиинтереснейшее событие, да еще и в выходной день, – хоть какое-то мало-мальское развлечение для всех праздношатающихся, –