Дежавю. Любовь. Сергей Зыболов

опасность миллионам особей? Ну, или давайте так – опасность угрожает всего-навсего сотням муравьям… Вы бы пошли?

      – Э-э-э… – замычал ведущий.

      – Ну, хорошо, уговорили, пусть не сотням, а пусть – десяти, или всего-навсего одному муравью… Неужели Вы ради чьей-то жизни не пожертвовали своей? – возведенный в степень наивысшего патриотизма Афт смотрел в скользкие глаза присутствующих в студии журналистов, мурашей-зрителей, и растерянно-робко и безынициативно искал элементарные ответы на свои вопросы, которые, похоже были сложнейшими уравнениями для слушающих. – Слушайте, нас же всех учили с самого раннего детства… Да, и при чем тут учили? У нас же… – тут он немного запнулся. – Я что-то не то говорю? Не то?.. Если я говорю неправильно или неграмотно, вы меня уж поправляйте. В каких-то вещах я совсем необразованный, а где-то и интересно что… где-то я что-то понима-а-аю. – Афт загадочно улыбнулся, сделав ударение на последнем слове, и завершил свою тираду. – Правильно или неправильно, вы уж разбирайте всем коллективом, а я уж как считаю, то есть, как чувствую своим сердцем, так и говорю. Говорю от своего сердца. Спасибо, что дали высказаться. Премного благодарен! Всем спасибо!

      – Да, Вы – просто чудо! Вы – настоящее чудо!

      – Да-а, спаси-и-ибо, спасибо! – смущаясь сиял Афт.

      – Вы правильные слова говорите, Афт! Все правильно и ровно так, гладко! – ведущий телешоу скоропостижно очнулся от такой восторженной речи, словно только что благополучно пребывал в ином параллельном мире.

      Он манерно вытянул лапку в сторону ветеранов, сидевших небольшой кучкой, поклонился им и зааплодировал от всей души, следом за ним и весь зрительный зал гипнотизировано поддержал аплодисментами заслуженных тружеников. Афт спокойно поднял правую лапку, с просьбой всеобщей тишины и зал мгновенно стих, муравей уже совсем с другим настроем продолжал.

      – Только, вот… Только кто вспомнит завтра о наших ребятах? О моих товарищах – о Дотре, о Ните, о Скилле, о сотнях, тысячах простых рабочих муравьев? О тех, кто навсегда остался в Стриритсе и уже не вернется… О тех, кто не вернется ни-ког-да обратно…

      – Как это, как это? Мы вспомним… Мы… – жарко начал, было, тележурналист, но Афт уже закрыл глаза и мотал головой из стороны в сторону, с заметной нервозностью потрясая усиками.

      – Не уверен, что вспомните. Совершенно не уверен! Разве такая авария в первый раз? Ну, я спрашиваю – такая авария впервые была? Ну, ведь нет, не впервые! Нет-нет! И многие уже совсем все забыли, что было. Так и о нас вы помните, пока вот эта жалкая горстка муравьев жива. Ну, точно говорю вам, в вашем-нашем-общем лексиконе нет такой фразы, нет лозунга «Мы будем помнить!» Это пафос! Ее просто-напросто нет. Сейчас нас осталось уже сорок. Сейчас – всего-навсего сорок, а вот три месяца месяц назад было в два раза больше! М-м-м, понимаете вы эту простую арифметику? В два раза больше, и что? Сколько ж нас останется еще через