Книга Пыли. Прекрасная дикарка. Филип Пулман

чтобы ходить в школу. Возможно, даже грудным. Ну так что?

      Малкольм глубоко задумался.

      – Нет, сэр, ни разу такого не было, – наконец, промолвил он. – Знатные дамы и господа у них бывали… ну, и священники… но маленьких детей я не видел.

      – Ясно. Спасибо, Малкольм.

      Малкольм растопырил пальцы и ухитрился подхватить все три бокала под донышки одной рукой. В другой руке он уже держал стопку тарелок.

      – Грудной ребенок? – прошептала Аста по дороге в кухню.

      – Тут какая-то тайна, – с явным удовольствием откликнулся Малкольм. – Может, это сирота.

      – Или что похуже, – мрачно добавила Аста.

      Малкольм поставил тарелки на сушилку (как обычно, не удостоив Элис даже взгляда) и сообщил, что джентльмены желают пудинг.

      – Твой отец утверждает, что один из них – бывший лорд-канцлер, – заметила мать, раскладывая по мискам печеные яблоки.

      – Они расспрашивают про монастырь.

      – Справишься? Смотри, а то миски горячие.

      – Ничего, зато маленькие. Я донесу.

      – Будем надеяться. Если уронишь яблоки лорда-канцлера, попадешь в тюрьму.

      Малкольм справился с мисками на «отлично», хотя по дороге они и вправду сильно нагрелись. Джентльмены больше ни о чем не спрашивали, только заказали кофе, и Малкольм принес им масляную лампу, а потом поспешил на кухню за чашками.

      – Мам, ты ведь знаешь, что к монахиням иногда приезжают гости? Ты не слыхала случайно, им ребенка не привозили?

      – А зачем тебе это знать?

      – Это не мне. Это они спросили – ну, лорд-канцлер и его друзья.

      – И что ты им сказал?

      – Сказал, что, наверное, нет.

      – Вот и правильно. Сходи-ка в бар, принеси еще стаканов.

      Уже в баре, где за шумом и смехом никто бы ее не услышал, кроме Малкольма, Аста прошептала:

      – Ты заметил, что она испугалась? Когда ты спросил, Керин сразу проснулся и навострил уши.

      Керином звали деймона миссис Полстед, ворчливого, но снисходительного барсука.

      – Просто это было неожиданно, – сказал Малкольм. – Когда они спросили меня, ты наверняка тоже удивилась.

      – Ничего подобного. Я и виду не подала.

      – Ну, зато я удивился. И по мне наверняка было видно.

      – Спросим монахинь?

      – Думаю, стоит, – согласился Малкольм. – Завтра. Они должны знать, что о них кто-то расспрашивает.

      Глава 2. Желудь

      Отец Малкольма оказался прав: лорд Наджент действительно был лордом-канцлером – но только при прошлом кабинете министров, более либеральном, чем нынешний, и правившем в более либеральные времена. Сейчас политики все как один взяли моду пресмыкаться перед церковными властями и, в конечном счете, перед Женевой. Некоторые религиозные организации обнаружили, что их власть и влияние внезапно возросли, а чиновникам и министрам, прежде придерживавшимся светской линии, спешно пришлось подыскивать себе новое занятие или же работать скрытно, под ежеминутной угрозой разоблачения.

      Одним из них и был Томас Наджент. Для правительства,