Прах. Александр Варго

произнес он.

      Ответом было угрюмое безмолвие, и Илья развернулся лицом к пожилой женщине.

      – Почему ты молчишь? Она мертва?

      – Можно сказать, что да.

      Беглый зэк обхватил виски руками, устало прикрыв веки.

      – Тебе плохо? – без особого сочувствия спросила Наталья.

      – Я не знаю. Я не могу понять, что со мной.

      Открыв глаза, Илья неожиданно сказал:

      – Стоп. Только ничего не говори. Но… Мне кажется, что я знал ее. Как ее звали?

      – Аяна.

      – Аяна, – прошептал Илья, покачнувшись. Его обветренные губы беззвучно зашевелились, будто он вновь и вновь повторял редкое имя, как если бы пробовал его на вкус.

      Сделав еще пару шагов, он с удивлением воззрился на крошечный домик из розового пластика, притулившийся в углу настенной полки. Он осторожно взял его в руки и, приподняв съемную крышу, с изумлением рассматривал домашнюю утварь – миниатюрную кроватку, коврик, шкафчик, комод с блеснувшим кружком зеркала…

      – Это что?

      – Положи на место, – холодно потребовала Наталья, и что-то прозвучавшее в ее голосе заставило Труднова безропотно подчиниться. Он убрал игрушку на место и с безразличным видом сунул руки в карманы.

      – Давай лучше поговорим о тебе, – смягчила тон старуха. – Что ты собираешься делать?

      – Тебе так важно это знать? Какое тебе дело до меня, баба Наташа?

      Она пожала плечами, и в воздухе повисла тягостная тишина.

      Илья невидяще смотрел в заклеенное полиэтиленовой пленкой окно, мысли тяжело и неуклюже ворочались в уставшем мозгу, будто куски льда при стремительном половодье.

      – Я ведь неспроста тебя об этом спросила, – прервала молчание Наталья. – А знаешь почему? Да, ты резкий и жестокий. Да, ты подонок, потому что поднял руку на нищую старуху – это я о себе. Ты груб, как зверь. Но я не верю, что ты сумасшедший и больной зверь. Я не верю, что ты насиловал тех несчастных женщин и глумился над их мертвыми телами.

      – И что с того? Для всех я маньяк и убийца. Мне от твоих слов ни тепло ни холодно, – сказал Илья, и голос словно треснул, как лобовое стекло от попавшего камушка. – От твоего мнения что-то изменится?

      – Может быть, – тихо произнесла она. – Может быть, Илья.

      «Она впервые назвала меня Ильей, а не этим идиотским «Ильюша», – пронеслась у беглеца мысль.

      – Ладно. Все равно это ничего не меняет, – подытожил он. – Знаешь что? Мне чихать, поверишь ли ты мне или нет, но…

      Труднов прокашлялся, словно подбирая нужные слова.

      – Сколько сейчас времени? У тебя есть часы? – внезапно задал он вопрос, и Наталья полезла в засаленный карман.

      – Половина восьмого. Куда-то спешишь?

      На небритом лице зэка заиграла кривая улыбка:

      – Видишь ли, я не знаю того человека, который устроил перестрелку на дороге. Кто он? Его смертельно ранили, но он успел мне сообщить, что в девять вечера у моря будет ждать лодка. Там, где остатки причала. Как далеко до причала? Я знаю, что море неподалеку.

      – Выйдешь наружу, все время держись