Такова жизнь (сборник). Мария Метлицкая

пока еще маскирующие пышной зеленью кустов хлипкий некрашеный штакетник. Колонка с водой и расплывшейся лужей. Дед с палкой на лавке у дома, двое мальчишек на велосипеде, молодая мать с коляской и книгой, отчаянно пытающаяся стряхнуть сон.

      Он оглянулся, поискав нужную сторону улицы, и направился к дому. Дед на скамейке лениво глянул на Васю и отвел глаза. Молодая мать остановилась, провожая незнакомца любопытным взглядом. Мальчишки с гиканьем пронеслись мимо.

      А он стоял у серого забора и мучительно вглядывался в глубь заросшего сада. Там стоял дом. Нет, не дом – домик. Домишко. Как и все в округе – чуть косой, припавший почему-то на правый бок, с почерневшей шиферной крышей, с тремя маленькими окошками на улицу и ржавой жестяной бочкой под водостоком.

      Он наконец толкнул калитку и вошел во двор. На веревке, между двумя старыми яблонями, висели простыня, наволочка и ночнушка – большая, в мелкий синий горох, с кокетливым бантиком на груди. Ему отчего-то стало невыносимо стыдно, и он отвел глаза. Постучал в дверь, и оттуда сразу же раздался низкий, густой, медовый голос:

      – Открыто.

      Вася вошел и от волнения закашлялся.

      – Доктор, вы? – услышал он все тот же голос.

      Вася стоял столбом и молчал.

      – Да кто там? – В голосе почувствовалось раздражение. – Ты, Петрович? Что молчишь, болван? Осип? Осип осип, Архип охрип, – звонко рассмеялся медовый голос.

      – Нет! – почти выкрикнул он. – Не Петрович и не Осип.

      – А кто же? – В ее голосе не чувствовалось никакой тревоги – одно кокетство.

      Он опять закашлялся.

      Через минуту услышал скрип пружинной кровати, тяжелый вздох и отпрянул к стене.

      Ситцевая занавеска, отделяющая небольшую прихожую от комнаты, раздвинулась, и на пороге появилась женщина. Было видно, что она нездорова: температурный румянец на щеках, потный лоб, обметанный лихорадкой рот.

      – А вы кто? – спокойно спросила женщина, поправляя царственным жестом воображаемую прическу.

      Он хрипло проговорил:

      – Я от Ремизовой, Натальи Ивановны, вашей бывшей соседки.

      – А-а! – протянула она так, словно гонцы от старушки посещали ее не реже раза в неделю.

      Оба помолчали.

      – Ну, давайте пить чай, – она кивнула на коробку с тортом.

      Прошли на крошечную кухоньку: стол, покрытый старой клеенкой в коричневую клетку, двухконфорочная плита, дряхлый буфет с посудой, два шатких венских стула.

      Амалия повернулась спиной, чтобы поставить чайник, и тут же обернулась:

      – А трубу вы починить можете? Течет вот тут, под мойкой. – Она озабоченно нахмурила брови. И, чуть смутившись, продолжила: – И вот горелка что-то барахлит, правая, один свист, а газа нет.

      Вася радостно закивал. Чай пили молча, так, пару вопросов про бывшую соседку. Скоро пришел врач, и Амалия удалилась с ним в комнату.

      Потом Вася бегал в аптеку, в магазин и на рынок. Чинил плиту и трубу, опять пили чай, и она призналась, что по причине нездоровья