Долгая дорога в Никуда. Андрей Халов

ерундой не занимаешься, хотя тебе тоже скучно и тоскливо!

      – А что? – возмутилась Алёна. – Вполне могла бы. Просто, наверное, я ещё до такого не доросла…

      Она вдруг замялась и потом сделала наблюдение:

      – А этого волка я прежде не видела…

      – А всё остальное?

      – Всё остальное видела.., может быть, только не так. И зарева такого никогда не было. Да и одной мне страшно было ходить смотреть. Я так, изредка, одним глазком, когда уже совсем невмоготу. … Тихо!

      Алёна вдруг стала прислушиваться, даже перестав дышать.

      Я тоже затаил дыхание, напряженно вслушиваясь в непроглядную темень.

      Где-то позади послышались едва уловимые звуки. Будто бы кто-то подушкой хлопал по пыльной дороге.

      «Волк!» – почему-то подумал я и в ужасе закричал:

      – Бежим!

      Я схватил девушку за руку и понёсся вперёд, к деревне, что было мочи, не помня себя от страха и волоча её за собой. Мне казалось, что я несусь словно ветер, а Алёна тяжёлым грузом, телепаясь где-то сзади, мешает моему бегу и даже упирается, пытаясь меня остановить.

      Мы выскочили на мосток, и только здесь я позволил себе остановиться, чтобы перевести дух, и обернулся.

      Сердце моё, бешено колотившееся в груди, заглушало все звуки, и потому я не услышал, а словно почувствовал это едва уловимое содрогание земли от четырёх касающихся её мощных лап и понял, что нам не убежать.

      Надо было защищаться, но чем?..

      Я нащупал и попробовал оторвать сначала жердь поручней, потом доску с настила моста. Она поддалась, и я едва успел выпрямиться с ней в руках, как что-то навалилось на меня, ударив лапами в грудь, сбив с ног и обдав теплым зловонным дыханием.

      Падая на спину под тяжестью навалившейся на меня туши, – а сомнений у меня теперь не было, что это огромный волк, – я услышал, будто бы издалека, испуганный вскрик Алёны и прохрипел ей из последних сил:

      – Беги!..

      Доска, оторванная с мостка, ещё была у меня в руке, и я в падении впихнул её каким-то чудом в пасть хищнику, напирая на неё что было силы. Но зверь наседал, и я чувствовал, что силы мои быстро таят, и продержусь так недолго.

      – Беги, Алёна, беги! – кричал я, или мне так казалось, чувствуя, вскоре моё сопротивление будет сломлено: лёгкие мои сдавило навалившейся массой так, что нельзя было сделать и вздоха.

      Но Алёна не убегала. Она металась где-то рядом в темноте, и сквозь рычание и сипение зверюги, сквозь звуки борьбы, в темноте я слышал шорох её шагов где-то рядом с моей годовой.

      Я боролся, как мог. Из пасти волка на меня дышало тёплое и смрадное дыхание, и я всё сильнее и сильнее ощущал, как последние силы покидают меня. В сознании отчётливо нарастала единственная мысль, что это конец…

      Вдруг волк как-то осел на задние лапы, словно бы немного освободив меня. Раздался глухой удар, которому, видимо, предшествовал ещё один. Потом удары, такие же глухие и гулкие посыпались один за другим откуда-то сверху до тех пор, пока туша зверя не повалилась с меня куда-то набок.

      То ли от большого нервного напряжения, то