Расплата. Дитмар Шмельцфойер

ты уйдешь с работы, мы вполне сможем прожить и на мою зарплату и мои сбережения.

      Анциферов молчал и смотрел куда-то вдаль мимо Ольги.

      В какой-то момент Ольга не выдержала этого молчания и тихонько заплакала.

      ‒ Ты никогда ничего не рассказываешь мне. Я знаю, я женщина, и, наверное, ты считаешь, что я недостаточно умна, чтобы полностью понять тебя. Я не требую и не обвиняю тебя, а просто хочу знать, что происходит с тобой и с нами…

      Последние слова Ольга не смогла четко выговорить, и плач перешел в рыдание.

      Сергей не мог дальше спокойно смотреть, как Оля терзается. Словно очнувшись ото сна, он подошел к ней, взял ее на руки и посадил к себе на колени, как маленького ребенка, погладил ее волосы и очень нежно поцеловал ее в губы. Посидев некоторое время, обнявшись в тишине, он сказал, продолжая гладить Олю по волосам и глядя в ее красивые глаза, полные слез.

      ‒ Что ты такое говоришь, маленькая моя? Я не рассказывал тебе многое по одной простой причине. Во всех сложных ситуациях мне одному приходилось принимать решение, и я не хотел, чтобы часть боли и ответственности за происходящее перекладывалась на тебя. Ты ведь никак не могла мне помочь, а заставлять тебя страдать и мучиться, терзаясь от невозможности помочь мне даже простым советом, было бы очень низко с моей стороны.

      После паузы Сергей продолжил:

      ‒ Теперь совсем другая ситуация. Я принял решение и хочу обсудить его с тобой, поскольку твое мнение важно для меня, так же как и раньше. Мне поручили очень сложное и опасное дело. Возможно, меня отстранят от его ведения и даже могут самого посадить в тюрьму, поскольку моя точка зрения принципиально расходится с мнением начальства, Генеральной прокуратуры и прочих деятелей от обвинения. Я не могу посадить за решетку невинного человека, даже если из-за этого мне придется лишиться работы, карьеры и, возможно, даже свободы. Однако у меня есть вы, и я не хочу и просто не имею право ставить свои амбиции на один уровень с твоим и Иришкиным здоровьем и безопасностью. Поэтому я хочу, чтобы вы с дочкой уехали на время следствия на пару месяцев в Турцию. В Турции живет мой бывший коллега и хороший друг Антон Горынин, у него там свой бизнес и огромный дом на побережье Черного моря. Если что, вы совершенно спокойно сможете пожить у него годик или даже полтора, за это я ручаюсь. Загранпаспорта ваши действуют еще на три года минимум, так что проблем быть не должно.

      Ольга вытерла слезы и совершенно серьезно спросила Сергея:

      ‒ Сережа, это очень хорошо, что ты уже все за нас решил. Ну, а если мы не поедем и останемся с тобой? Неужели ты считаешь, что мы бросим тебя при первой возможности и уедем загорать в Турцию, пока ты будешь сидеть в тюрьме? А если ты не выйдешь оттуда уже никогда?

      Сергей снисходительно посмотрел на жену.

      ‒ Котик, как говорил Михаил Сергеевич Горбачев: «Не надо драматизировать». Почему я не должен никогда выйти из тюрьмы? Я никого не убивал и не насиловал, исправно платил налоги, никогда не имел левых доходов и не пользовался служебным положением в личных целях. Да и потом, кто сказал тебе, что я вообще