Расплата. Дитмар Шмельцфойер

с Попустиновым, и он взял это дело под свой контроль. Моя проблема заключается в том, что у меня практически нет никаких доказательств его вины, кроме документа о незаконной приватизации Уфимского нефтехимического комбината.

      Вся веселость Чапченко мгновенно пропала, и он стал выглядеть ещё старше.

      ‒ Документ у тебя с собой?, ‒ спросил он.

      ‒ Обижаешь, старик. Конечно, с собой, иначе зачем бы я сюда приперся, ‒ ответил Анциферов и достал из портфеля тоненькую папочку, в которой среди прочего лежали два листа договора о приватизации Уфимского химического комбината.

      Чапченко очень бережно взял оба листа и стал внимательно рассматривать их со всех сторон. После этого открыл ящик письменного стола и достал оттуда лупу. Еще раз изучив договор, он поднял глаза на Сергея и сказал, глядя почти в упор

      ‒ Сережа, ты меня извини, но то, что ты мне принес, ‒ это профессионально состряпанная фальшивка.

      Анциферов обомлел. После долго молчания он спросил:.

      ‒ Сань, ты в этом уверен?

      ‒ Cерега, обижаешь. После таким вопросов я вообще могу перестать с тобой общаться неофициально.

      ‒ Да ладно, не кипятись. Расскажи по порядку. Как ты пришел к такому выводу?

      ‒ Сереж, пойми меня правильно, пожалуйста. Я помогу тебе всем, чем смогу, но мне совсем не хочется самому втягиваться в эту очень неприятную историю. У меня трое детей. Самому младшему нет и шести месяцев. Думаю, что ты меня понимаешь.

      Анциферов молча просто утвердительно кивнул и на секунду прикрыл глаза.

      Чапченко продолжал:

      ‒ Я никогда не откажу тебе в помощи, Серега, просто имей в виду, что ты не должен ссылаться на меня в случае чего.

      Анциферов почти по-отечески смотрел на него.

      ‒ Конечно, Саня, я этого не стану делать. Ты ведь меня знаешь, слава Богу, очень хорошо.

      Чапченко снова взял бутылочку коньяка, который до этого использовал для приготовления кофе, и налил себе и Анциферову по рюмочке.

      ‒ Ну, за нас, ‒ улыбаясь, сказал Анциферов. Они выпили, не чокаясь.

      ‒ Теперь приступим к делу, ‒ начал Чапченко. ‒ Как только я увидел этот документ, сразу понял, что это фальшивка, но довольно хорошо состряпанная. Причем, возможно, даже в стенах моего заведения. Я даже взял лупу, чтобы удостовериться. На документе отсутствуют водяные знаки. Все документы, выдаваемые при заключении договоров до октября 1999 года, имели не только гербовую печать, но и водяные знаки, как на денежных купюрах. После 1999 года наши изобретательные законодатели отменили использование водяных знаков на всех документах, кроме денежных купюр, что вызвало целый шквал кустарного производства фальшивых документов. Может, припоминаешь, Серег, это ведь было в нашу с тобой бытность на Дальнем Востоке.

      ‒ Да, вроде было что-то такое, ‒ отозвался Анциферов.

      ‒ Ну так вот, данная бумаженция датирована двадцать первым октября 1996 года, когда таких свидетельств о незаконной приватизации не было и в помине, поскольку появились они только в конце 1999 года. Это раз. Второе и не менее важное. Внимательно посмотри