Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935). Николай Рерих

уже имеете теперь все газеты, и Сав[ада] может их видеть. Спрашивается, кто же будет ему переводить всю эту бесконечную гнусную белиберду?

      Вчера вечером почему-то опять было 37 с хвостиком. Раздражение горла и насморк все еще продолжаются, несмотря на смазывания и полоскания. Стоят очень солнечные дни, и жаль сидеть дома. Имеем очень хороших посетителей.

      16 декабря 1934 г.

      Уже 14 декабря мы получили пакет из Вашингтона на Гонконг-Шанхайский банк, посланный из Америки 19 ноября. Надеялись еще вчера уже иметь что-либо от Вас через тот же банк. Ведь если из Вашингтона пакет уже мог дойти – тем более из Нью-Йорка. Будем надеяться, что завтра и от Вас будет что-либо. Посылаю Вам Записной лист «Опасность разрушений». Его можно поместить где-либо в местной прессе.

      Проходящий[19] 34-й год унес многих друзей Пакта. Короли Альберт и Александр, митрополит Платон, архиепископ Иоанн, о. Георгий Спасский, доктор[Ф.Д.] Лукин, а в Тяньцзине мы узнали о смерти Филиппа Вертело. Все это очень существенные потери. Дай Бог, чтобы все эти ушедшие друзья могли бы быть для дела заменены новыми. Конечно, и новое внимание Рузвельта, и последние шаги Уоллеса, и действия Гиль Боргеса и других южноамериканских друзей дали новую подвижку Пакту. Но в смысле Европы отсюда мы мало усматриваем, в чем произошли полезные движения. Ведь все сказанные потери относятся именно к Европе, и потому восполнение их должно прежде всего происходить там же. Надеюсь, что последние газетные эпизоды воспринимаются по справедливости и из них производится новая польза.

      Сегодня воскресенье – все закрыто, а кроме того, идет снег. Мы все сидим дома. Почему-то все эти дни просыпаемся около двух часов ночи. Где и что может происходить в это время? В Наггаре тогда бывает около 10 ч[асов] в[ечера]. Сегодня есть сильное ощущение того, что где-то что-то творится, но, как часто бывает, при многом происходящем трудно отнести к чему-то определенному. Конечно, из Харбина сведений опять нет, и мы как-то привыкаем к тому, что эта часть оказалась отрезанной. Во всяком случае, изучение ее весьма и весьма поучительно. Ведь, прежде всего, нужно знать.

      Прилагаю копию письма к Шкляверу.

      17 декабря 1934 г.

      В этих же местах собралось много встречавшихся ранее людей. В Тяньцзине – Гмыркина, мужа ее в прошлом марте расстреляли в Урумчах[211]. Приезжала к нам. Судя по виду, есть средства. Являлся Голубин. Говорил, что все гадости сообщал вовсе не он, а Портнягин. А он, мол, только хотел искать свои деньги с Кордашевского, который якобы уговорил его поместить их этим способом. Наконец, здесь, в гостинице, живут Клеверы и Крамп. К нам они не признаются, чему я не удивлюсь, т. к. триста рупий, полученных от нас, они ведь никогда не вернули. Сама миссис очень бодрая, да и оба кавалера мало изменились. Сегодня, а может быть, и завтра мы оба еще просидим дома, чтобы горло и нос окончательно наладились. Очень надеемся еще сегодня получить какие-либо вести или от Вас непосредственно через Гонконг-Шанхайский

211

С К.В. Гмыркиным Рерихи познакомились в апреле 1926 г. в Урумчи во время Центрально-Азиатской экспедиции. По воспоминаниям современников, он и ряд белогвардейцев по требованию СССР были арестованы китайцами, и спустя полтора месяца в тюрьме Гмыркин был казнен (изрублен на куски).